тот самый хрен, который мне предназначался — в любом случае эта психованная с крючками в ушах оборзела. Я расправил грудь, крест-накрест перечеркнутую слоями скотча.

— Слышь ты, сука, наркоманка хуева...

Вот в чем моя беда, так это в неумении держать язык за зубами. Фраза прозвучала совсем негромко и увяла, не найдя логического завершения, но, по закону подлости, попала как раз в паузу между треками. Под заунывный скрипичный плач начальных тактов «Второго пришествия Элвиса» Лайтнин так звезданула меня по щеке, что я взвыл. И опрокинулся бы, но девушка заботливо поддержала стул за пластиковый подлокотник. Щека разорвалась локальной болью, как побитая ремнем жопа, разгорелась тающим отпечатком. И ведь даже не потрешь ушибленное место. И не брыкнешь эту тварь — щиколотки она крикрутила к шарнирной ноге, на которой вращался стул: я мог разве что сдвигать или разводить колени.

— С ума сошла! — рот тоже частично онемел, так что проорал это как бы не совсем я. — Дура ебнутая!

В голове не укладывалось, что меня в собственном доме взяла в заложники какая-то, выражаясь интернет-сленгом, «пелотка». Впрочем, надо сказать, среди прочих баб эта стерва смотрелась как среди рядовых солдатских пилоток — генеральская фуражка. При других обстоятельствах я ей, признаться, с радостью присунул бы. Да и хоть кому присунул бы, потому что мой первый опыт, случившийся на прошлый Новый год, меня вовсе не впечатлил, и его следовало поскорее чем-то перекрыть. Онанизм же уже надоел хуже горькой редьки.

У этой истерички явно была склонность к садизму — она то била меня по роже, обзывая жлобом, то обещала оторвать яйца. Взяла с полки и изломала пару десятков дорогущих компактов. Их согнешь в дугу — они лопаются на мелкие части. Сука. Всё это было тем более бессмысленно, что после последней фразы рот у меня оказался залеплен скотчем, и в ответ на ее вопли я мог разве что мычать. Тупая курва! Я даже предположил, что она, возможно, ловит от этого кайф и распаляет себя сознательно. Может, для нее это лучше секса. Черт побери. Даже в такой ситуации я не мог не думать о сексе.

За окном снова полыхнуло — теперь совсем близко, и розетки протрещали взволнованными сверчками. Люстра под потолком мигнула. Никогда такого еще не видел! Но восхищаться природным явлением настойчиво мешало присутствие посторонней персоны в моем доме. К тому же я совершенно не представлял, что скажет мама, когда придет с работы. Это было за гранью любых предположений.

Я прикинул время. Прострачиваемая жесткими басовыми рифами, из развешанных по стене колонок тревожно выла органная композиция «Glukoza girls». Это был предпоследний трек альбома, значит, с того момента, как я очнулся, прошло уже минимум полчаса.

Я пошевелил пальцами рук, и, о чудо, она догадалась отлепить скотч. Мне показалось, что его сорвали вместе с губами. Это было так больно, что вместо воспроизведения заготовленной фразы я сбился с мыслей и зачем-то спросил, почему она прикинута в какую-то непонятная кислоту, да еще с уклоном в готику. Девка не задумываясь сказала, что она и есть кислотный гот. Госсподи, я-то думал, что в ее возрасте такой херней уже не маются... Попросил выключить музыку или хотя бы уменьшить громкость, но она отказалась, мотивировав, что ей так привычней общаться. У меня возникла уверенность, что и трахается она тоже только под музыку. И в туалет ходит. В общем, нормальное поведение меломана... Я сам такой. Только вот я не врываюсь в дом к незнакомым людям и не бью их ногами в живот, привязав предварительно к первому попавшемуся предмету мебели. Черт побери.

Пока мои мозги пытались сообразить, как дальше вести светскую беседу, девка ходила туда-сюда по комнате, топча осколки дисков, и с пустыми глазами продолжала нести ахинею про то, что «это счас ваще модно», типа трэш, поклонение дьяволу, искуственная кровь и все такое. Не знаю, не знаю, моя кровь на щеке была, кажется, вполне настоящая. Мучительница в кожаных штанах сообщила, что у них в Ебурге, к сожалению, такую музыку не играют, зато в столице случается — и растянула довольно пасть как ребенок, которому дали пососать леденец на палочке. Я к тому моменту и сам вспомнил, что этот стиль вроде бы называется «mondo». Конечно же, на язык автоматом тут же запросилось другое слово. Да, на язык... Я снова тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. Сказал, что она гот-мутант. Потому что настоящие готы слушают «The Cure», а при чем тут электроника, я не знаю.

— Ты что, совсем дебил?! — заверещала она, исступленно потрясая обрезиненными кулаками. — Как это при чем тут электроника?! Гитаркин же сатанист! Он даже сценарий написал про наркотики и поклонение дьяволу! Да что сценарий! Ты клипы его видел?!

Меня, честно говоря, куда больше беспокоили в этот момент не клипы Гитаркина, а ее непонятные перчатки-гондоны, одну из которых она от нечего делать снова стянула и бросила на кровать, но я промолчал. Возможно, это тоже модная патолоанатомическая атрибутика. А может, элемент фетиша. Да мало ли.

Тем временем она переключилась на свои мытарства. Не без гордости рассказала, с каким трудом достала ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ записи «ножей». Как пыталась скачать тот самый злополучный концерт, но файл уже убрали с сервера. Как я ее «нагло обманул», пообещав поделиться и ничего не выслав, и она целый год выслеживала меня, чтобы при удобном случае появиться и «наказать за пиздеж». В процессе рассказа эта деваха нервно дергала себя за одинокую прядь и смотрела на меня с таким обличающим видом, что мне хотелось забиться в щель между спинкой стула и сиденьем.

Потом девушка сказала с фальшивым дружелюбием, от которого любому стало бы не по себе:

— Слушай, ты же и так уже получил. Давай, чтоб я тебе больше больно не делала. Если меня разозлить, то тебе совсем плохо будет. А ты, тем более, заслужил. С обманщиками вообще знаешь как поступают? В горло им заливают свинец.

— Блядь! — от невозможности доказать что-либо этой недоделанной дуре я перешел на мат. — Да я тебе присылал твой файл, только почта не работала! Слышишь? Не-ра-бо-та-ла! Надо было знать, какой ящик давать!

— Если бы ты что-то присылал, я бы получила! Будет он мне рассказывать про мою почту... говнюк!

— Да пошла ты... СУКА!!!

Мы дошли до крайней степени исступления. У нее от злости снова побелели глаза, я вспотел и орал, брызгая слюной. Терпеть не могу, когда мне говорят, что я кому-то что-то должен. От таких слов у меня, как утверждает мама, морду перекашивает и щеки трясутся. Да пох на эстетику, всё равно я не рассчитывал, что эта готка мне даст. Ну ее на хрен, ненормальную...

— Гони запись, короче, — подытожила Лайтнин с каким-то быдляцким цинизмом. — Мне пох на твои оправдания, ты проотвечался. Давай сюда. Слышишь, жирдяй?.. Или я тебе такой пизды дам...

Музыки, разумеется, было не жалко. Да и худым меня, в самом деле, не назовешь. Но вот про «дам пизды» — не понравилось совершенно. Услышать такое от бабы, пусть даже и старше себя... Да что эта провинциальная шалашовка себе позволяет! Село неасфальтированное!