Вот уже полчаса я сижу в школьном сортире, дыша запахами говна и сигарет. Сколько его ни драят, этот кафельный гроб, сколько ни заливают хлоркой или моющими средствами, а амбре никуда не девается. Чтоб его черт побрал, этот запах.

В тесной кабинке темновато — лампа светится вполнакала, а заменить некому, потому что учитель труда в запое. Стены исчерканы неприличными надписями. Вонь не дает думать, и чтобы мысли не расползались, я курю одну сигарету за другой, иногда поерзывая на своем месте. Ненавижу эту школу. Большинство учащихся здесь — пидоры, глаза б мои не видели их! Нет, они не «геи» и не «ненатуралы», а именно пидоры. Они имеют друг друга в жопы и носят розовые брюки. Красят глаза и губы. Могут встретить в коридоре и улыбнуться так, что захочется ёбнуть в репу. А этого как раз и нельзя.

Их в моей школе и раньше было немало, этих петухов, но с тех пор, как закон урезал права женщин и признал педерастию нормальным явлением, жопорванцам тут вообще стало как медом намазано: рвутся перевестись сюда со всех концов города. И ведь попробуй хоть кому-то из них в глаза сказать, что он пидор — тут же побежит нанимать адвоката. Что обидно, ссыкуны, только вчера вылезшие из детсада, — и те знают свои права. Я в их годы таким умным не был.

Раньше было проще — дал уродцу щелбана или пригрозил чем похуже, а теперь хуюшки: «дискриминация по половому признаку» и пиздец. Доказывай потом, что ты не верблюд, и что «и в мыслях не имел».

Говорят, что такое сейчас творится во всех школах (так же как в женских школах — повальное лесбиянство), но я-то слышал, как эти пиды обсуждают между собой новоприбывших! Со знанием дела, как хозяева положения. Значит, именно здесь у них основной центр.

Глядят дерзко, дорогу не уступают, даже первоклашки. Хихикают за спиной. Считают, что натуралы — отставшие в развитии люди. Совсем оборзели… Мне, проходя мимо их сборищ на переменах, приходится делать вид, что всё в порядке. Но ведь ни хрена! У меня даже товарищей нет, вместе с которыми можно было бы припугнуть этих тварей. Последние года три отыскать натурала стало непосильной задачей. Их небольшая кучка — человек десять — по выходным собирается в сквере возле памятника Пугачевой, я пару раз видел, но, поговаривают, это ментовская подстава, так что лучше не соваться. Юридические гайки закручены так плотно, что даже интересоваться ориентацией ни у кого нельзя, — это тоже будет рассмотрено как дискриминация. Доносчик на доносчике сидит: такой штраф впаяют, что до конца жизни будешь без штанов ходить…

Кидаю окурок в унитаз, достаю новую сигарету. Ощутимо воняет спермой — и не потому, что Минздрав признал онанизм безопасным занятием, а потому что пидоры без дрочбы жить не могут. Вообще, там наверху после смены правительства одно тупое мудачье сидит — тоже, видимо, все мозги в онанизм ушли. Курить, значит, в местах общественного пользования нельзя (сиди тут теперь, спрятавшись в кабинке, как придурок), а дрочить можно! Дрочить, значит, — модно и почетно. Тьфу!

Вот и пусть бы дергали затвор в Храме Бориса Моисеева на его икону с голой жопой. Так ведь им лень до центра прошвырнуться, им здесь, видите ли, удобнее! А ты потом нюхай…

То и дело слышу, как хлопает входная дверь. Они тут не только дрочат, но и срут. Срут очень часто, потому что жопы растянуты. Парни еще школу не закончили, а запирающий жом уже плохо удерживает экскременты, — я же видел, как эти обезьяны на уроках срываются в туалет каждые 15 минут. Урны после занятий забиты памперсами. Хоть бы, блин, о себе подумали: кому их очко будет нужно лет через пять-семь? Кто их на работу таких разъебанных примет? А замуж кто возьмет? Тьфу ты, блин, неужели я этим тварям сочувствую!.. Вот еще не хватало. Сами виноваты.

Говорят, новый президент тоже из «этих», и у него даже пресс-папье в виде хуя на столе стоит. Тогда всё понятно. Не даром же он избирательный возраст понизил, чтоб за него побольше молодежи в следующий раз проголосовало. Клоун. А я вот на выборы не пойду. Жопой чую, грядет великий пиздец, и у меня, слава богу, достаточно мозгов, чтобы в нем не участвовать. Но говорить об этом, конечно же, нельзя. И президента обсуждать нельзя. Вообще много чего запрещено. Правительство орет о правах человека, защищают этих уродов с анальным отверстием вместо головы. Как будто не понимают, идиоты, к чему такая политика приведет. Нация вымрет к чертям. На днях посмотрел статистику в газете, ужаснулся: в последние два года на каждый гетеросексуальный брак приходится по два-три содомских. И они это называют «блестящим достижением демократии»! Вот козлы! Не иначе, все эти говнократы сами в раскоряку ходят…

Кучерявый очкарик Фридман — он преподает математику — уже два раза набирал меня на мобильнике, но я пока что не хочу с ним общаться. Успеется. И так понятно, что он хочет позвать меня на пиво. Кстати, о пиве: его можно покупать с десяти лет, к тому же многие сорта в последнее время подешевели, но мне, к примеру, противно пить из горлышка, сделанного в форме хуя. А Фридман ничего — лакает и смеется. Говорит: да подумаешь, всё заебись, лишь бы вместо пива ссаньё не заливали.

Фридман хороший парень, общительный и веселый, два года назад выпустился из универа. И несмотря на разницу в возрасте, он единственный, с кем у меня полное взаимопонимание в вопросе пидоров. Но всё равно удивительно, что я смог с ним подружиться, потому что все новые учителя обычно ебнутые. А он умудряется и с «голубыми» общий язык находить, не показывая пренебрежения, и со мной по душам поболтать. Правда, общаемся мы очень осторожно и только за пределами школы, чтобы педерасты не заподозрили нас в сговоре и не написали жалобу куда надо. Потому что если кто-то услышит, какими матюгами мы их поливаем — будет плохо. Мат «не рекомендован ни в каких проявлениях», а преподаватели — те же стукачи, и, я подозреваю, тоже долбятся в жопу. Учитель истории Пащенко, например, — тот точно пидор: «Калигулу» поставил в школьную программу! И не книгу, а фильм. Я как-то раз глянул одним глазом, чуть не стошнило. Уж лучше обычное порно смотреть. Правда, его хрен где достанешь… «Плейбой» и тот закрылся. Фридману сказал об этом за пивом, а он смеется: ну а чего ты хочешь, от Пащенко жена ушла к лесбиянке, вот он и ебнулся! Вся школа, мол, давно в курсе.

Может, вся школа и в курсе, а я нет. У меня на гомосексуалов стойкая аллергия, и я их сплетни никогда не слушаю. А Фридман ничего — внимает с интересом, и в учительской слушает, когда есть возможность, а потом я, наслушавшись его рассказов, на стену лезу: ну что это за школа, где среди учителей одни пидоры или сочувствующие им! Говорю: Сергей, ну мне-то один год остался мучиться в этом гадюшнике, а тебе тут сидеть и сидеть. Он в ответ хитро улыбается и говорит, подмигивая: всё чики-пуки, я пидоров не боюсь. Я их презираю. Это разные вещи. А на крайний случай, если совсем достанут, я всегда знаю, как сорвать на них злость. Беспроигрышно.

Хорошо ему! А мне каково? Вот уже четвертый день меня одна подлая мразь в школе третирует,