на полгода к бабушке, ей было в доме пусто и одиноко. Сидела на антидепрессантах, мучилась расстройством сна и головными болями. И дня не проходило, чтобы Слава не зашел или не позвонил, чтобы сказать несколько ободряющих слов. Поставил памятник на могиле Александра. Через знакомых по большому блату достал американское лекарство, вернувшее Ольге сон. Подослал своего адвоката к ней на радиостанцию, и начальство не посмело уволить болезненную сотрудницу. Когда на работе что-то не ладилось, поднимал ей настроение веселыми эсэмэски. Довольно скоро Ольга стала понимать, что это не простое сочувствие. Понимание это постепенно крепло, получая материальные подтверждения. Сперва были цветы на праздники, приглашения в ресторан, а по мере того, как рос бизнес Славы, стали появляться подарки. Она была не против. Даже самой сильной женщине нужно сильное плечо, когда в жизни творится сплошной кавардак. А она не была сильной женщиной. И однажды, когда после очередного похода в театр Слава предложил поехать к нему, она не стала придумывать причин для отказа.

Слава был хорошим парнем, добрым, надежным и ненавязчивым, но когда Сережа вернулся домой, Ольга попросила ухажера не заходить к ним и не сообщать ничего мальчику. Пусть верит в сказки, пока может, и не догадывается, куда она ездит по вечерам. Как бы там ни было, она еще не была готова сообщить ребенку, что вместо папы у него теперь папин друг. И если Славик передавал Сереже игрушки, она говорила — прислал папа из командировки. «Передал из параллельного мира», подумала Ольга отрешенно и покачала головой. Александр иногда всё еще снился ей, но его образ с каждым разом становится всё бледнее. И, встав среди ночи со слезами на глазах, она съедала спасительную красную капсулу, чтобы спать дальше глубоко и без снов, и не опоздать к утреннему эфиру.

Подошла ее очередь к кассе. Решив не будить Славу просьбой доставить ее домой, Ольга ехала на метро. Суббота, смены сегодня нет, так что любой транспорт подойдет. Она щелкнула замком сумочки и в замешательстве уставилась на сложенные вдвое зеленые купюры, заткнутые во внутренний кармашек. Потерла лоб и вспомнила смутно, как после вчерашнего бокала шампанского Слава предложил ей финансовую помощь, как она отказывалась, уже почти засыпая, и как он настаивал, сказав, что ей трудно содержать ребенка одной. И, видимо, настоял.

— Женщина, вы берете? — недовольно спросила старушка за стеклом. Ольга очнулась и поспешно сунула ей деньги.

— На две поездки.

В вагоне она продолжала думать о подаренных деньгах. Стоило бы их, конечно, вернуть, но тогда Слава может обидеться… А Ольге этого не хотелось.

Проехав три станции по своей ветке, она посмотрела на часы, приняла вдруг какое-то решение и, пересев на встречный поезд, поехала в центр.



В двенадцать Ольга уже была дома. Коробку с дивиди-проигрывателем поставила в прихожей, положила сверху диск с мультфильмами. Сняла влажный плащ, сбросила туфли — все-таки немного натирают ноги…

— Сына, я дома! Извини, что задержалась.

Сережа не отозвался. Телевизор на кухне не шумит и не щелкает каналами — значит, спит еще. Засоня. Проходя мимо Сережиной комнаты, Ольга подергала дверную ручку — заперто изнутри. Сколько ни говоришь ему, что от своих закрываться нехорошо — всё как об стену горохом…

Болела голова. Погода никак не уймется, с самого утра уже череп ломит. Проглотить капсулу — и спать.

Массируя виски, Ольга прошла в зал, рассеянно взяла с серванта бутылочку и удивилась ее легкости. Встрянула с непониманием, отвернула ставшими вдруг непослушными пальцами крышку. Еще почти полный вчера вечером, сейчас пластиковый пузырек была пуст.

— Сережа! — взвизгнула Ольга, бросаясь вон из комнаты. Зацепилась за стоявшую на пути кухонную табуретку (откудаоназдесь) и грохнулась, сильно ударившись лицом об пол.

Табуретка перевернулась, сбросив фломастер и сложенный пополам листок бумаги. Тот неуклюже спланировал на паркет возле Ольги, словно маленький дельтаплан с росписью на крыльях. Но онемевшее от боли колено заслонило все мысли, хрустнувший нос потек красным, слезы залили глаза, и оглушенная женщина, с воем ломающая ногти об дверь детской (сережасережасереженькааа), уже не видела взывающих к ней крупных извиняющихся каракулей:



МАМА НИСИРДИС КАДА ПРИЙДЕШ R ПРОСТА НИМОК ЗАСНУТ

R ПЕРЕДАМ АТТИБЯ ПРЕВЕД МИКИМАУСУ И БЕЛКЕ С АРЕХАМ

ЦИЛУЮ КРЕПКА НИ СИРДИС МАМА СИРЕЖА ПАШОЛ БАЙБАЙ

yavas.org