было уже выше моих сил.
«Может, выгнать их всех? К ебени матери», - подумал я, и в этот момент в дверь позвонили. Миша побежал открывать, что-то радостно кудахча. Дверь скрипнула, и наступила неестественная тишина. Потом раздались матюки, что-то вроде «ты ахуевший мудак», дверь громыхнула об стену, и кто-то с лошадиным топотом полетел вниз, прыгая через три ступеньки. Миша заорал «подожди, подожди» и побежал следом. На улицу, в грязь, в одних носках.
Я затушил окурок и вышел из кухни.
- Что это было?
- Хуй проссышь, - промычал Ваня. – Это не та телка.
- Как это не та?
- Не знаю. Я ее впервые вижу.
Мы побежали на кухню и прилипли носами к оконному стеклу. Внизу Миша рвал дверцу такси, но его внутрь не пускали. Автомобиль отъехал, и Миша еще какое-то время бежал за ним, пока не скрылся из нашего поля зрения.
- Во как человек ебаться хочет, - пожалел его Ваня. – Видимо, его баба ему совсем не дает…
- Странная какая-то блядь, – поделился я мыслями. – Неужели Мишаня такой урод, что одним своим видом может заставить бабу заплатить за такси?
- Бляди за такси не платят, - хехекнул Ваня. – Отсосет таксисту и все дела.
Через пару минут Миша вернулся. Сжалившись над ним, я впустил его обратно. Ноги Миши были испачканы землей, а на морде багровели царапины. В руках он крутил очки с отломанной дужкой.
Миша долго молчал. Потом сказал: «Я пойду ноги помою».
- Кто это был? – спросил я.
- И хули она ушла так быстро? – допытывался Ваня. – Ты ее что, знаешь?
- Хули ушла, блядь?! – прорвало вдруг Мишу. – Вы хотите узнать, блядь?! Сука! Пидарасы ебаные!
Он кинулся на Ваню и, несмотря на все выпитое, довольно прицельно ебнул его в глаз.
- Ты чо, ахуел?! – заверещал шокированный Ваня.
- Это ты ахуел со своими шутками! – Миша взвыл и полез на стену. - Вот нахуя вы ей позвонили, нахуя!
- Долбоеб, - мы стояли сбитые с толку. – Ты же сам просил!
- Я просил позвать блядь!! А вы кого позвали??
- Кого?
Миша опять принялся бесноваться и изрыгать проклятия. Растоптав грязь по всей прихожей, он вскочил в ванную и хлопнул дверью. В тесном помещении зарезонировала неразборчивая ругань. Потом оттуда донеслось:
- И заберите этого кретина, а то я его утоплю сейчас!
Мы с интересом заглянули в санузел. На унитазе сидел спящий Саша со спущенными штанами и пускал длинные тягучие слюни. В ванну было нарыгано.
- Чего ты орешь, отморозок, Шурик тут ни при чем. – Ваня потряс телефоном. – Я же тебе говорил – вынь свою ебаную симку из моей мобилы! А ты не вынул! Получается, мы позвонили какой-то совсем другой Кате…
- Самое интересное, что она приехала, - недоверчиво заметил я.
- Самое интересное, что это моя девушка, - угрюмо заметил Миша. – Вы позвонили моей девушке, гондоны.

Некоторое время царила полная тишина. Потом я уполз в комнату, удушаемый истерикой. Я извивался на грязных половиках как червяк и грыз выставленные в прихожей грязные ботинки. Мне это нужно было, иначе бы я умер. Совсем другое дело Ваня – странно, он даже почти не смеялся. Ну почти. Наверное, ощущал ответственность за происшедшее.
Прибитый таким явным неуважением к его несчастью, Миша швырнул носки в Сашину блевотину и стал злобно мыть ноги над умывальником, скрипя зубами от расстройства. Ваня попытался его утешить как умел:
- Ты же сам говорил: «Пускай меня моя телка бросает». Ну и вот – твое желание исполнилось…
Миша молча мылил ногу.
- С тремя согласилась ебаться. – Участливо продолжал добрый Ваня. - С незнакомыми притом. А у тебя даже в рот не брала, брезговала значит. Ну ты подумай сам, на хуя тебе такая телка?
- Заткни ебальник! – рявкнул Миша плачущим голосом. В Ваню что-то полетело – кажется, сломанные очки. Но Ваня не замолк - он сказал, что прощает Мише удар по ебальнику, так как он был произведен в состоянии аффекта. Вместо ответа Миша издал нечто похожее на тоскливый собачий вой. По полу с костяным грохотом поскакал пластиковый стакан и зубные щетки.
Мало-помалу их грызня перетекла в комнату, где они через силу влили в себя остатки коньяка, рассуждая о том, какие все вокруг продажные и бездуховные сволочи. Время от времени Миша тоскливо вздрагивал, вздыхал и кисло морщился, а один раз стремглав побежал в сортир и осквернил последнюю емкость, которая там еще оставалась чистой - умывальник.
Я к тому моменту окончательно изнемог. От смеха дико болел живот, сил никаких не было, и я решил, что если еще хоть раз засмеюсь, то мне пиздец, - утроба моя лопнет, и кишки взлетят к потолку. Разумно рассудив, что теперь уж точно никто никуда звонить не будет, под звон стаканов я наконец-то расслабился и незаметно заснул.

Когда трель будильника просверлила мою голову, разорвав в клочки остатки похмельных снов, солнце уже светило в окно. Я вырубил звонок, сходил поссал и заглянул в спальню. Саша, Ваня и Миша храпели на диване вокруг включенного ноутбука. Мишины царапины, Ванин заплывший глаз и Сашин полусмытый, но все еще читаемый «хуй» недвусмысленно указывали, что у них была довольно-таки бурная ночка.
Я вывел лэптоп из спящего режима и с любопытством запустил ролик, который эта гоп-компания смотрела перед сном.
На экране какой-то чурка в чалме ебал осла.
Спать расхотелось, и я, прихватив сигареты, вышел в подъезд (в туалете еще с ночи было так накурено, что тянуло в блев от одного запаха). Через замурзанное окно, на подоконнике которого стояла баночка с окурками, было видно, как к парадному подкатила иномарка и выгрузила партию из трех потрепанных блядей.
Не оглядываясь по сторонам, бляди гуськом пошли в подъезд.
Они тут живут, потому что в квартире на первом этаже круглосуточно работает публичный дом.
Об этом, по-моему, знают все мои знакомые. Но некоторые слишком дохуя долбят и бухают, чтобы держать такие вещи в голове.

Не долбите, пацаны. Пагубная это привычка.

udaff.com