Бля, 93 год был на дворе, как сейчас помню. Я как раз закончил свой ебучий нефтяной техникум и Сам (вот веть идеот) пришол в военкомат за павесткой. Почему сам? Да потому что батя моево друга Егора сказал, что все на мази и служыть мы будем недалеко от дома, в одной части. Мол у нево там полвоенкомата в кентах (хуле б тогда вааще не атмазать, спрашываецца) и он обо всем дагаварился.
Только надо типа щас прям идти, сообщил он нам с видом Бывалово Боцмана, в ближайшие дни, а то потом маза подломицца жостко.
Вот мы и поперлись, как два контужэных осла прямо в пасть к Диаволу, то биш к военкому, за павестками, где нам их и вручили таржественно под звуки духовово аркестра. Послезафтра, гаварят, с вещами к ваенкомату, бутьте так добры и сказочно любезны.
Бля, послезафтра… А потом пиздец! Нет, ПИЗДЕЕЕЕЕЕЕЦ!!!! Фильм-катастрофу смотрели «Послезафтра»? Так вот, хуйня-война это фсе. В армию забирають! Вот где истинная катастрофа и трагедия.
Проводы. Срочно, блять!!! Сейчас, нах!!! Немедленно!!!
Я, как рас зарплату получил вторую свою. За практику. Шесть тыщ рублей. Вот на них-то мы и будем жестко бухать и разнузданно веселица, думаю.
Начал, канешно, тут же суетица, как однорукий чесоточник. Прозвонил по всей пиздобратии, завтра говорю место фстречи изменить нельзя, все как один в подвале и не дай бог хоть одна гнида не прийдет, будем провожацца. Купил бормотухи ящик плодовоягодной и ящик вотки, да плюс пару батлов шампансково для девочек (все это было в ацком дефицыте, пришлось пробашлять работникам спиртзавода некисло так).
Егора определил отвецтвенным за хавку, культмассовые мероприятия и бухло в дорогу.
Днем мы с Егором сходили в парихмакерскую и попросили, чтобы нас максимально коротко постригли (типа, чтобы потом под залупу не обкорнали), так что остаток дня мы шароебились с модной причоской Тиф Пришол. Уши непривычно торчали в стороны и раздувались, как, сцука, Алые паруса при встречном ветре.
Проводы было решено провести в два этапа: первый дома, в кругу семьи, а второй в подвале со всеми этими жалкими неудачниками, каторые щитались нашыми друзьями.
Дома сабрались коллективами двух семей: Монтеги и Капулетти, то биш моей и Егорофской. У них на хате. Матушки нашы канечно наготовили жрачки как на целый хахляцкий батальён (впослецтвии она была безжалостно сточена бандой друзей) , выставили домашних настоек (а чо, можно парням то, в такой-то день, нах) и долго грузили за столом историями из нашево децтва.
Они сами, как дети, ей богу: каждый рас собираюца и каждый рас рассказывают про нас одни и те же байки, потипу кто как абасрался под ёлкой в возрасте двух лет и укусил за жёпу воспитательницу в децком саду. Рассказывают эту чуш и сами так трогательно умиляюца, ну а остальным ничево не остаецца, кроме как жрать аливье и делать вид, что слушают эту бредятину.
Я на домашнюю тусофку со своей тогдашней девачкой пришол, с Викой. Думал, удастца присунуть ей под предлогом проводов. Так то мы всё большэ по подъездам обжымались, но тут…. Такой день…
Кароче сижу, слушаю всякие ёбанутые поучения отцоф, как нужно себя вести в армии, чтобы тебя там не опустили, а сам подливаю Викуле винища, подливаю, да по коленке глажу невзначай так под столом.
Когда увидел что Викуша достигла кондицыи А Теперь Давайте Спаем, я ей говорю на ушко: Викусик, детка, есть к тебе один сурьёзный разговор, только он не для люцких ушей, пойдём ко мне на хату (соседний падьезд), я к тебе имею сделать несколько важных заявлений.
- Ну пайдем - сказала Вика и от этих её слоф у меня тут же встал.
Дома мы листали старые фотоальбомы, а я, прадалжая жостко массировать Викино колено, нес всякую дич нащщот тово как нам было здорово вместе все это время и типа, как было бы здорово сейчас перепихнуца по этому поводу.
Вика не велась. Паэтому я достал батл шампансково и торжественно открыл ево для усугубления синево состояния.
То ли шампанское было просрочено, то ли еще чево, но вскоре в шампанском были все: Вика, фотоальбомы, шкаф, кравать, кресло, потолок и даже вещи сушифшиеся на балконе. Только я остался сухим в этом мире шампансково. Когда я разлил остатки по бокалам, там как рас еле-еле набралось по половинке каждому.
Глядя на Викино ебло, с которого по щекам стекала туш вперемешку с пенистым напитком я, састряпав рамантический ебач, сказал:
- С днем рождения, Вика!
Пизжу конечно. Я сказал:
- О божэ, если бы ты знала, КАК ЖЭ Я ТЕБЯ ХОЧУ.
После чево набросился на нее с пацелуями как бешэный бультерьер.
Вика, судя по всему, по прежнему особово жэлания разделить со мной ложэ страсти не разделяла Я получил яросный отпор и даже ладошкой в пятак, что оказалось очень болезненным и вызвало небольшое кровотечение.
На все мои аргументы по типу завтра ведь погибну на войне, так дай вкусить плода любви Вика высказалась в смысле, что мол хуй тебе, дарагой ты мой чиловек и вааще она будет типа береч дефственность для мужа.
На мое предложение немедленно помчацца в загс и срочно сочетацца там законным браком она тоже ответила отказом.
Да чо там говорить. Даже на скромную просьбу хотя бы отстрочить минетик на удачу я еще раз услышал твердое НЕТ
- Ну и иди на хуй тогда! - в горячке сказал я своей Любви.
- Ну и пойду - сказала она - Только не на твой!
- Ну и иди!- повторил я и вышел из комнаты , громко хлопнуф дверью. Через некоторое время оттуда в гневе вылетела обтершаяся от шампансково Вика и молча выскочила из хаты, в свою очереть ебануф при этом дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка и мой любимый стеклянный слоник ебнулся на пол с трюмо.
Я открыл дверь и пьяно проорал в недра подъезда.
- Пиздуй, пиздуй, хачовская подстилка!
После чего позвонил Егору и мы отправились продолжать веселье в падвал.
А в падвале, тем временем, веселуха уже перла полным ходом. Проводы это веть дело такое. Самих виновников торжества можно и не дожидаца, все равно завтра съебут.
За, бля, длинным столом, как на свадьбе, сидела разномастная шобла-ебла рыл из двацати и с радосными харями хуячила наше бухло и хавку. Некоторые мяхко говоря еблищща я видел впервые: оказалось это соседи, слетевшыеся на халявный шнапс как бакланы на рыбью требуху.
Да и пох, подумал я и накатил на радостях целый стакан косорыловки, отчего через минут десеть получил алкогольный нокаут.
Дальнейшее я помню довольно смутно. Я просыпался, пил, опять вырубался, лица менялись, появлялись какието новые персонажы, исчезали старые, кто-то бегал за кончифшимся бухлом, кто-то кидался друг в друга помидорами, какие-то тетки лет под трицать (и откуда только взялись?) выдавали залихвацкого гопака под пестню Ветлицкой «Говорила Мама, не стриги золотые косы» (эта пестня, кстати, так жостко отпечаталась в моем синем мозгу, что преследовала