на помощь то Цейса, то сержантов: - Убрать от меня этого долбоёба! Обучить великому и могучему! А этого хохляцкого воляпука я чтобы в своей роте не слышал больше! Придумали себе язык, ёб твою мать! «Чоботы-хуёботы!» «Струнко-швыдко», блядь! И, главное, не стесняются!

С Костюком мы попали потом в один взвод.
Весь первый год службы Сашко имел славу “главного проёбщика”. Всё, что ни попадало в его руки, непостижимым образом выходило из строя или терялось. Если он одалживал на пару часов ручку, например, или иголку, можно было смело идти покупать новые. Костюк был неизбежным злом и разорением.
Удивительная метаморфоза произошла с ним на втором году.
Нам предстал обстоятельный, рачительный владелец всего, что нужно.
Подшива, гуталин, щётки, письменные и мыльно-рыльные принадлежности, причём высокого качества - всё имелось в наличии.
Друзьям всегда выдавал всё по первой просьбе.
Если хотелось пожрать или курнуть - опять выручал Костюк.

Было у нас подозрение, что вовсе не терял и не ломал он вещи на первом году. Просто шёл процесс первоначального накопления.
Хохол есть хохол.

С хохлами у ротного какие-то свои счёты.
На теоретических занятиях его жертва обычно Олежка Кицылюк, или просто Кица - толстый, похожий на фаянсовую киску-копилку хохол из Винницы. Тот самый, что учил меня подшиваться.
- Что за деталь? - тычет Щелкунчик указкой в схему АК-74.
- Хазовая трубка, - обречённо отвечает Кица.
Щелкунчик щёлкает челюстью.
- Михаил Тимофеевич Калашников просто охуел бы на месте, когда бы узнал, что такая важная деталь его детища, как газовая трубка переименована каким-то уродом в “хазовую”. Ещё раз - какая деталь?!
- Та я ж ховорю - хазовая трубка.
- Наряд вне очереди!
- За шо?
- Два наряда вне очереди!
- Йисть!

Сам капитан Щеглов родом из Днепропетровска. Но русский.
Вообще, часть на половину состояла из хохлов. Другая половина - молдаване и русские. Чурок, или зверей, было всего несколько человек. И тех призвали из Московской области, после окончания училищ и техникумов.
Не такие уж чурки они оказались. Были среди них нормальные пацаны. Хотя, говорили, все чурки нормальные, пока в меньшинстве.

Первая зарядка прошла на удивление легко, без потерь.
Впереди, как лоси на гону, мощно ломились Рыцк и Зуб. Гашимов чабанской собакой сновал взад-вперёд, не позволяя строю растягиваться.
Бежали природой - вдоль озера и через лес.
Утро солнечное, но прохладное.
Кросс три километра и гимнастические упражнения на стадионе.
Сдох лишь Мишаня Гончаров, горбоносый парнишка из Серпухова. Его полпути тащили по очереди то я, то Макс Холодков.
Бегущий сбоку Гашимов ловко пинал Мишаню по худосочной заднице.
Мишаня беспомощно матерился и всхлипывал.

Почти все после зарядки решили бросить курить.
Некоторые умудрились не курить аж до обеда.

К вечеру привезли партию молдаван.
Чернявые и зашуганные, они толпятся на конце взлётки, у стендов с инструкциями и планам занятий. Со страхом и любопытством разглядывают нас. Мы принимаем позы бывалых солдат.
Привёз молдаван сержант по фамилии Роман. С ударением на “о”. Тоже молдаванин. Или цыган. Разница, в общем, небольшая.
Нам он сразу не понравился. Глумливо улыбается как-то. В тёмных глазах - нехороший огонёк. Привезённые им парни вздрагивают от одного его голоса.
Роман стал нашим четвёртым сержантом.
- Неважно, как вы служите. Главное - чтоб вы заебались! - представляясь, объявил он нам.
Мне всё больше начинает нравиться краткость и прямота воинских высказываний.
Так, наверное, говорили в фалангах Александра Великого.
Так, возможно, изъяснялись римские легионеры.

Строевая. Опять строевая.
- Раз! Раз! Раз-два-три! Рота!
Мы переходим на строевой шаг.
- Кру-го-о-ом! Марш!
Налетаем друг на друга. Треть колонны продолжает куда-то шагать.
Идёт второй час строевой подготовки. Рыцк удручённо чешет подбородок.
Внезапно его осеняет:
- Роман! Ну-ка, бери своих земляков в отдельный взвод!
Молдаване, понурые, уходят на другой конец плаца.
- Равняйсь! Смирно! Ша-а-гоо-о-ом! Марш!
Дело значительно налаживается.
Через полчаса Рыцк объявляет перекур.
Мы сидим, вытянув гудящие ноги и наблюдаем за упражнениями молдавского взвода. Тех уже мотает из стороны в сторону. Озираясь, Роман отвешивает нескольким бойцам подряд оплеухи. Пара пилоток слетает и падает на плац.

К землякам своим сержант Роман относится пристрастно.
Одно из его высказываний звучит так: “Земляка ебать - как на Родине побывать!”

В армии немало шуток про молдаван. И почему они солёные огурцы не едят, и как они ботинки надевают... Но я никогда не задумывался, с какой стати именно им приписываются такие вещи. Ведь о ком угодно таких анекдотов налепить можно.
Но именно тут постигается смысл выражения: “В каждой шутке лишь доля шутки”.

Наблюдал однажды, как рядовой Вэлку мыл пол в штабе части.
К делу он подошёл ответственно: налил воды в ведро, взял швабру, намочил тряпку... И пошёл тереть. Перед собой.
Идёт и усиленно трёт. Через несколько метров оборачивается и грустит - на чистом и влажном линолеуме отпечатки его грязных сапог.
Рядовой Вэлку решительно разворачивается и отправляется вытирать следы. Шваброй, естественно, он орудует перед собой. Доходит до того места, откуда начал, довольно улыбается, переводит дух, оборачивается...
Мне показалось, он искренне негодовал. Даже сжал ручку швабры до белизны пальцев...

Если ты чего-то не понимаешь, “тормозишь” или делаешь какую-нибудь глупость, вначале вкрадчиво интересуются:
- Ты что, молдаван?

Хотя “тормоза” встречаются среди всех.
Но самым выдающимся, о ком впоследствии слагались легенды, был тихий, щупленький и неприметный паренёк из Орловской области Андрюша Торопов.
Пожалуй, ему в карантине тяжелее всех.
Пять часов ежедневных индивидуальных строевых занятий способны из кого угодно сделать идиота с оловянными глазами, чётко и тупо, на одних рефлексах, выполняющего получаемые команды.
Но только не Андрюшу Торопова. Применительно к нему поговорка про зайца, которого можно научить курить, даёт сбой.
Для понятий “лево”, “право” в его голове места не находится. Текст присяги дальше слов “вступая в ряды” объём его памяти усвоить не позволяет.
Сержанты работают с ним испытанным, казалось бы, ежовско-бериевским методом - конвейером, сменяя друг друга каждый час. Капитан Щеглов приказал любым способом подготовить бойца к присяге.

Зуб фломастером нарисовал Андрюше на кистях рук буквы “Л” и “П”. Этакие “сено-солома” на современный лад. При команде, например, “Нале-во!” предполагалось, что боец посмотрит на свои руки, увидит, на какой из них буква”Л”, соответствующая понятию “лево” и повернётся в требуемую сторону.
Андрюша же угрюмо рассматривает свои руки и затравленно