характер и внешний вид получивший кличку Геббельс, вечернюю прогулку обожает.
Является на центральную аллею, берёт под козырёк и приветсвует проходящие строевым шагом роты. Если прохождение не нравится, разворачивает и прогоняет по новой. И ещё раз. И ещё.
- Здравствуйте, товарищи!
- Здра-жлам-тащ-падпаковник!
Дождь ли, ветер, или мошкара, забивающая глаза, ноздри и рот, - если Геббельс пришёл, прогулки не миновать.
Зловещая сутулая фигура на посту.
Ну неужели нечем больше заняться, думаю я, глядя на его свисающее из-под фуражки лицо. Взрослый человек... Дома семья ждёт...
Меня ведь тоже ждут. Но мне до дома – как до Луны.

Климат странный, гнилой какой-то. Болота кругом. Вечная сырость. Сушилки не работают, утром натягиваешь на себя холодные влажные тряпки.
Порежешь палец – месяц рана не зажвает. У всех поголовно – грибок на ногах.
Кто-то из второй роты подхватил лобковых вшей. Причём не от девки, а через выданные в бане трусы. Теперь, прежде чем надеть сменку, разглядываем каждый шов.

Привыкаешь к особому языку. Начинаешь “шарить” и “рюхать”, стараешься не “тормозить”. Не “залетать” и не “влезать в залупу”. Знаешь, что такое “тренчик” и “чипок”.
Привыкаешь, что человека зовут, скажем, не Сергей Иванович, а “товарищ капитан”. А когда тот получает майора, какое-то время путаешься и зовёшь его по-старому, капитаном. И кажется тебе, что человек взял и сменил себе имя.
Обнаружил, что забыл, как называется в университете должность главного человека на кафедре. Полдня вспоминал. Ну не может же быть, чтобы “начальник кафедры”… Так недалеко и до того, чтобы декана “командиром факультета” назвать…

От постоянного общения с хохлами замечаю, что начал “шокать”. “Шо? А цэ шо? А вин тоби шо казав?” – раздаётся весь день вокруг и начинает проникать в тебя, хочешь ты того или нет.
Мат вообще въедается в речь намертво, и я немного беспокоюсь, как я буду общаться с людьми на гражданке.
Встречаются мастера жанра, но в основном – грязная бессмысленная ругань. Некоторые слова слышу впервые. Из обновлённой коллекции: “пиздопроёбина”, “триебучий блядохуй”, “промандоблядь”, “хуепутало”, почему-то обязательно ещё и “грешное”.
В армейском языке огромное количество аббревиатур разного типа. ОЗК, КПП, ГСМ, ПХД, БПП... Начпо, помдеж, начхим, оргзанятия…

- Товарищ подполковник, разрешите обратиться!
Замполит полка подполковник Алексеев, ждущий в нашей курилке командира роты МТО, недоверчиво косится на нашего взводовского клоуна Укола. Обычно солдаты замполита избегают. Не тот это человек, с кем поговорить хочется. Хам, сволочь и “гнида подзалупная”.
На общеполковых собраниях Алексеев призывает нас, невзирая на разницу в званиях, чувствовать в нём друга и старшего товарища. Заходить к нему в приёмное время, если кому надо поговорить по душам. Попить чайку даже.
Алексеев – человек выдающийся. У него выдаётся всё – пузо, жопа, лоснящаяся круглая рожа… Воняет от него постоянно то водкой и луком, то чесноком и одеколоном.
- Слушаю вас, товарищ солдат.
Все находящиеся в курилке замирают.
- А почему ваша должность неправильно называется?
Алексеев собирает на лбу одинокую складку и вкрадчиво произносит:
- Разрешите вас не понять?
Уколов того и ждет:
- Ну вот есть заместитель комадира полка – замкомполка, если заместитель по тылу – зампотылу, есть заместитель по вооружению – замповооружению… Так? А вы заместитель командира по политическому воспитанию. Должны быть – зампополвос. Или хотя бы зампополит…
Алексеев минуту сидит молча, размышляя. Затем его осеняет:
- А пошёл-ка ты на хуй, товарищ солдат! Два наряда вне очереди!

Замполит “мандавох” старший лейтенант Сайгаров, Сайгак.
Читает роте политинформацию.
- Долго, годами, веками, столетиями человека занимал, волновал, беспокоил вопрос об устройстве, так сказать, строении и сруктуре нашего мира, мироздания, нашей вселенной, одним словом, всего Космоса. Войска, в оторых вам выпала честь служить, или, лучше сказать, проходить воинскую службу, носят название, а точнее, именуются Военно-Космическими силами. Для чего они нужны, необходимы, для чего они требуются нашей Отчизне, нашей Родине, нашему государству? Это главный, ключевой, основопологающий и коренной вопрос нашей с вами сегодняшней лекции, или, если быть точным, политинформации…

Всё это Сайгак монотонно бубнит, перебирая какие-то мятые бумажки.
Сам замполит длинный, тощий и унылый.
“Мандавохи” впадают в транс, прикрывая глаза и кивая головами. Сайгак, не делая замечаний, аккуратно записывает фымилии спящих в свою тетрадочку и докладывает потом ротному.
По внеочередному наряду каждому обеспечено, но сил противостоять бубнежу замполита нет.

Интересно - все говорят “поставь” вместо “положи”. “Поставь письмо на тумбочку!” “Тетради, ручки - ставим в сторону и строимся на обед!” - командует в ленинской комнате Старцев.
Иногда говорят “поклай”. “Поклай сюды пилотку”. Но так говорят интеллигенты, которые знают, что неправильно говорить “ложить”, надо - “класть”.

- Где мои ножницы? - с тревогой спрашиваю я Костюка.
- Яки? - искренне удивляется тот.
- Я тебе дам, блядь, яки! Таки, которые утром взял у меня! - замахиваюсь я на Сашко локтём. - Не дай Бог, проебал! Убью!
Минуту Костюк напряжённо думает. Радостно улыбается:
- Так я тоби их пид подушку пиставыл!
Мне представляется картина.
По команде “отбой” я прыгаю в койку, опускаю голову на подушку, и в мой мозжечок с хрустом входят лезвия вертикально стоящих парикмахерских ножниц.
Откидываю подушку и вижу под ней ножницы. В целости и сохранности. Мирно лежащие.
- Как это ты их не проебал? - теперь моя очередь удивляться.
- Вот! - ещё радостней улыбается Сашко.
Проебал он их в следующий раз.
Зато через год у него уже был целый набор - от щипчиков для ногтей до украденного где-то садового секатора.

Секатором любит стричь ногти на ногах Василий Иванович Свищ.
По призыву Свищ старше нас на полгода, то есть шнурок. Однако по возрасту старше всех - ему двадцать четыре года.
Призвался он с какого-то глухого хутора Западной Украины. Настолько глухого, что только в армии Вася первый раз в жизни увидел телефон. Он знал, конечно, что это за штука и для чего она, но вот увидел впервые.
У себя на хуторе Вася занимался суровым и тяжёлым крестьянским трудом.
Несколько лет ждал повестки. Потом ему это надоело и он сам добрался до военкомата.
Там только развели руками, извинились и выписали военный билет.

Физической силы Вася Свищ необычайной. Запросто раздавливает одной рукой банку сгущёнки. Плоскую батарейку “Элемент” сминает в гармошку. Бляху ремня сгибал и разгибал тремя пальцами.

Прапорщик Воронцов в Васе души не чает. Называет уважительно Василием Ивановичем. Сватает в сержанты.
- Та ни... Нэ хочу... – всякий раз качает головой Свищ.

Перед заступлением в наряд Вася идёт в чипок и покупает