Привет, Гость!
Главная
Вход
Библиотека | Кирзач
1 2 3 4 >>

КИРЗА. Черпачество (4)

Кто добавил:AlkatraZ (27.12.2007 / 17:15)
Рейтинг:rating 591 article (0)
Число прочтений:6557
Комментарии:Комментарии закрыты
Весь полк зарубили на фильм. Замполит полка Алексеев чем-то недоволен – то ли рота МТО не прошла строевым мимо него, то ли “мазута” пела плохо, то ли кто-то курил в строю. А может, просто баба ему не дала.
Не важно – сеанса не будет сегодня. Алексеев стоит возле лестницы у клуба и придирается к каждой подходящей роте. Один из самых ненавидимых нами “шакалов” части. Огромное пузо, высоченная тулья фуражки, брюки мешком и глумливая морда облачённого властью пропойцы. В руке неизменный кистевой эспандер, за что в штабе его кличут “Жим-Жимом”.
Замполит сегодня трезв и не в духе.. Взмахом руки разворачивает очередную роту на плац перед учебной казармой и объявляет час строевой. С песнями.
Народ матерится и плюётся. Вечер душный, в воздухе полно мошкары – лезет в глаза и рот.
Фильм смотрели раз десять уже, “Белое солнце пустыни”. А всё равно жаль. Хороший фильм, мне нравится.
У Гитлера, я знаю, в кармане резинка-“венгерка” - бить по ушам засыпающих бойцов. Любит он ходить на фильмы. Ох, как любит...

Наш взвод тоже попадает под раздачу – за грязную подшиву у Укола и нечищенные сапоги у Нади.
Как разглядел-то, в сумерках...
Взвод разворачивают и отправляют в казарму приводить внешний вид в порядок.
- Ну, бля, пиздец тебе, воин! – шипит идущий сзади Нади Гитлер. Раздаются характерные глухие удары – Надя получает несколько раз сапогом по икрам и едва не летит носом вперед.
- Ты охуел... – нервно оглядывается сержант Колбаса. - Лёша на плаце!

Проходим мимо марширующих “мандавох” и “мазуты”.
- О, бля, коней сразу в стойло! – машут нам руками из строя. – И здесь шарятся на халяву! А нам – плац топтать.
Конских фамилий во взводе не осталось ни одной, но кличка прилипла намертво, со старых времён ещё.
- Иго-го, бля! – кричат наши духи боевой клич взвода. – Иго-го! Взвод охраны, иго-го!
Колбаса приказывает херачить строевым, что все и выполняют с азартом. Есть что показать. Строевая у взвода – лучшая в полку. Лицо части, как-никак. До кремлёвских нам ещё далеко, но год почти ежедневной строевой даром не проходит.
Замполит – его толстая туша маячит на другом конце плаца – показывает на нас и что-то кричит. Может, в пример ставит. Или развернуться требует, чтобы доебаться за “иго-го”..
- Не видим и съёбываем! – командует сержант.
Сбегаем по лестнице мимо спортгородка, строимся, закуриваем, и уже не спеша идём в казарму.
Позади ревут про солдата и выходной марширующие роты. Долетают команды: “...вое плечо ...рёд! ...агом марш!..”

- Надя, как придём – беги сразу вешайся, - говорит Укол. – Мало того, что в грязных сапогах лазишь, так у тебя ещё и дедушка неподшит...
Надя получает кулаком в спину от Укола и тут же – подзатыльник от Кицы.
Кепка слетает с головы бойца. Он пытается её поднять и тут же огребает пинок от сержанта:
- Куда, на хуй, из строя?!
Проходим метров двадцать.
- Взвод, стой!
Колбаса подходит к Наде вплотную.
- Рядовой Надеждин!
- Я!
- Головка от хуя... Где ваш головной убор?
Надя дёргает головой куда-то в сторону:
- Там... Упала... Упал.
Взвод гогочет.
- Упа-а-ал?.. – изображает сержант удивление и оглядывается по сторонам. -Ну ладно...
Никого. Густые сумерки. Ни ветерочка. Небо на западе светло-лиловое, как манная каша с вареньем. На его фоне чернеет высокая труба котельной.
Смотрю на неё и вспоминаю вдруг свою первую ночь в части, когда нас вели этой же дорогой в баню. Так отчётливо, что встряхиваю головой.
Забыть. Забыть, как сон дурной.

- Рядовой Надеждин - вспышка с тылу!
Надя бросается на асфальт.
Колбаса отправляет его за кепкой. Ползком.
Все, кроме духов и шнурков, разбредаемся по обочинам. Снова закуриваем и яростно отмахиваемся от комаров. Дым почему-то комаров не пугает.
Надя, извиваясь всем телом, подползает к своей кепке. Колбаса опережает и пинком отбрасывает её в сторону.

Стоящий невдалеке Кувшин кривится.
- Что, - подхожу к нему. – За друга обидно? Ну, заступись.
Кувшин молчит.
- Кстати, воин... – мне скучно, и хочется разговора. – Ты когда стихи про Москву выучишь?
- Я книжку взял уже в библиотеке. Только это не Лермонтов про Москву писал. Пушкин.
Озадаченно смотрю на него.
- Бля... А ведь точно – Пушкин. “Евгений Онегин”, главу не помню. Пиздец, приехали. Ещё год – и школьную программу забуду. Ты “Записки из Мёртвого дома” читал когда-нибудь? Фёдора Михалыча?
- Нет, - нехотя отвечает Кувшин.

Вижу, что разговор ему в тягость. Кувшин наблюдает за ползающим туда-сюда другом. Странно, но они – крепкий, дерзкий, сжатый как пружина Кувшинкин и сломленный, опускающийся всё ниже Надеждин – друзья. Остальные из их призыва от Нади отвернулись давно, и при случае чморят не хуже нас. Кувшинкин же, по непонятной мне причине, единственный, кто называет его по имени и как может, помогает.
Осенники играют кепкой в футбол. Надя ползает туда-сюда, временами пытаясь встать на карачки. Едва он приподнимается, получает пинок и падает. Похож на полураздавленную гусеницу.
Ещё немного ползания, и от формы одни лохмотья останутся. Новой ему взять негде, подменку тоже никто не даст. Завтрашний утренний осмотр будет не самым счастливым в его жизни.
Почему Кувшин дружит с ним, что он нашёл в нём – не понимаю.

- А зря не читал. Ты бы вот лучше в Москву не хиппарей гонять ездил, а в библиотеку...
Хочу рассказать Кувшину о плац-майоре из “Записок...”, любителе запрещать и наказывать. Как тот лишал арестантов театра и как маялись они потом в бараках. Удивляюсь, что помню какие-то книги ещё. Наверное, просто тема близкая...
Но вместо этого дёргаю Кувшина за ремень и тыкаю кулаком ему в живот:
- Не рано ослабил, а, военный? Встал смирно, сука!
- Колбаса, шухер... Шакалы... – негромко говорит кто-то из шнурков.
Из казармы первой роты выходит пара офицеров.
Быстро строимся. Надя, взмокший, тяжело дышащий, получает, наконец, свою кепку.
- Ты больше не теряй имущество, воин, - усмехается Кица. – В друхоряд с башкой отобью.

Приходим в казарму. Надю сразу тащат в умывальник, выставив одного из бойцов у двери.
- Бля буду, повесится он скоро, - говорю Кице.
Кица пожимает массивными плечами.
Шаримся по казарме, в поисках занятия. Народу мало, время ранее. Скука. Муторная, беспросветная.
Стоп...
Внимание привлекают не то удары в гонг, не то по наковальне. Кто-то что-то “робит” в бытовке.
Заходим. Ну, конечно...
На табурете, с зубилом и молотком в руках, восседает Вася Свищ. На другом табурете перед ним лежит массивная дверная петля. Вася приставляет к ней зубило и со всей дури лупит молотком. Звон и грохот стоят страшные, до дрожи стёкол. Табурет подпрыгивает, но Вася удерживает его ногой.
- Ты охуел что ли с тоски совсем, Вася? – интересуемся мы.
Вася, по обыкновению, улыбается.
- Пидковкы зробыть хочу, - поясняет он. – И дырдочкы вжэ хотовые есть, три штуки.
Табурет, служащий Васе верстаком, изуродован глубокими вмятинами. Вася упорно молотит и не сдаётся.
Мы с интересом наблюдаем.
- А обычные тебе не катят, да? – спрашиваю Васю в перерыве между процессом. – Ты уж сразу коньки себе прикрепи
Скачать файл txt | fb2
1 2 3 4 >>
0 / 45

Gazenwagen Gegenkulturelle Gemeinschaft