Борис Аркадьевич Синявский в детстве мечтал стать человеком славного подвига. Пограничником, танкистом, космонавтом, Леонидом Ильичем Брежневым, наконец. Но так сложилось (папа, занимающий ответственный пост в облисполкоме умел складывать), что Синявский стал видным, по меркам области, человеком «слова» - комсомольским деятелем. За тем скрасил задорные восьмидесятые…

… Грянули штормовые девяностые. Борис Аркадьевич вовсе и не жалел, что не стал танкистом, пограничником, космонавтом или Брежневым. Причины для этого были веские : Леонид Ильич уж десять лет, как окуклился, танкисты, не отошедшие от ужасов Афгана, вовсю раскатывали московский асфальт в 91-ом и 93-ем. Как гнойный фурункул зрела Чечня. Пограничники не знали, чьи границы им охранять. Про космонавтов же, в столь смутное на земле время вообще никто не вспоминал. Если бы орбитальную станцию «Мир» спиздели вместе с экипажем волтузианцы, это, наверное, заметили б лишь через несколько лет. Провели бы расследование, наказали кого-нибудь, а семьям и стране официально и доходчиво объявили: « Проебались где-то. Ведутся поиски. Для захоронения в Кремле».

Комсомол, как верный пасынок СССР, тоже приказал долго жить. Однако, комсомольские крепкие связи у Синявского остались. Московские друзья по ВЛКСМ, с коими выпито было немало водки и выебано дохуя столичных шлюх, помогли. Являясь хозяевами торговой сети, достаточно крупной по тем временам, устроили безработного Бориса Аркадьевича директором областного филиала этой сети. Эдаким свадебным генералом – работал филиал успешно и без Синявского. Так закрутился пламенный комсомолец в бизнесе.

Через несколько лет человек в дорогом костюме, в салоне дорогой машины с личным водителем, Борис Аркадьевич Синявский, часто и старательно осенял свое тело крестом, проезжая мимо храмов. Крестился он усердно и сосредоточено. Как многие из нынешних богомольцев, слушающих издание Библии на CD в джипах, несущихся со скоростью под двести, Синявский чрезмерно много матерился и столь же часто обманывал людей. Хотя нет. Наебывал. Именно наебывал. Отчего молился и крестился вполне искренне…

… Обычное будничное осеннее утро. Борис Аркадьевич, сидя в кресле, не мог сконцентрироваться на работе. Что-то непонятное, видимое, но им пока незамеченное доставляло в глубине сознания неописуемо детский восторг на грани, как говорится, фола.
Вот оно! Синявский отобразил причину своей почти щенячьей радости и великолепного настроения. С присутствием оного можно горы свернуть. Причиной оказался ебовых размеров солнечный зайчик, упавший на директорский стол. Солнечный зайчик озарял хрустальную вазу, в которую с бодуна иногда любил поблевать Борис Аркадьевич ( ну не на клавиатуру же!) . Веселые лучики озорно играли в плоскостях вазы. Синявскому захотелось работать, творить, творить на благо всему человечеству. Нещадно захотелось поделиться прекрасным настроением. Сделать что-нибудь доброе и выебать секретаршу. В душе его пела весна. Первым, с кем Синявский удостоился поделиться своим настроением, стал унитаз. Борис Аркадьевич поссал, под впечатлением прекрасного забыл смыть и вернулся на рабочее место.

По электронной почте в магазины полетели письма :
« Братья и сестры! В этот прекрасный день я хочу пожелать Вам счастья, здоровья! Ваш Великий и праведный труд на благо нашей компании навсегда останется в моем сердце! Только усердно работая, не обращая внимание на житейские невзгоды, мы можем с Вами добиться великого будущего. Мы – одна команда! Команда победителей!»
Отправив письмо, откинувшись на спинку кресла, Синявский понял – вдохновение, творческий экстаз, прекрасные порывы исчезли. Испарились. Жестоко съебались. Пропал и солнечный зайчик, сука. Под воздействием вращения планеты солнце подло изменило угол атаки, вследствие чего солнечный зайчик упиздел в неустановленном направлении – такой вот волнующий произошел катаклизм.

Но возвышенное бурлило, распирало Бориса Аркадьевича. Мириться с такими ахуевшими проявлениями природного БЕСПРЕДЕЛА никак не входило в планы Синявского. Нахмурившись и грозно перднув, он подошел к окну. Окинул злым взглядом некогда заводскую территорию, принадлежащую теперь его конторе. Взгляд Бориса Аркадьевича задержался на высокой кирпичной заводской трубе с небольшой круговой площадкой, расположенной на вершине трубы. В его голове созрел дерзкий и гениальный план по возвращению столь некрасиво пустившейся в бега музы - солнечного зайчика.

Для поимки зайца нужны волки. В роли санитаров леса Синявский предложил выступить двум охранникам, скучающим в офисе:
- Так, хуле мы тут скучаем?! А?! Я вас спрашиваю?! – вступление было грозным, но дальше интонация оказалась более почтительной – Есть у меня для вас задание, безусловно интересное, захватывающее, способное решительно, блядь, развеять вашу скуку. Задание для настоящих мужчин! Да, опасное! Но разве, вас, орлы, страшат трудности?! Ведь в нашей службе безопасности работают настоящие профессионалы своего дела! Тем более, вы охраняете не какой-нибудь магазин, вы несете сложную, почетную, местами героическую службу в офисе! Там, где, доложу я вам по секрету, начисляют щедрые премиальные! Согласны, герои?! Вот и славно, пойдемте ко мне в кабинет, аккуратненько снимете со стены зеркало…

Признание нужности, важности и значимости тяжелой работы службы безопасности, сошедшее из уст самого Синявского, до этого не балующего охрану вниманием (раздача горячих пиздюлей не в счет), вкупе с упоминанием щедрых премиальных, окрылили охранников. Еще не зная смысла задания, они утвердительно, с готовностью, закивали. Лица их были серьезны, решительны и суровы. ( Увидев таких крутых перцев, Рэмбо немедля попросился бы на горшок, беспесды)

Охранники, облаченные в зловеще черную униформу, подобно фашистам из горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс», отважно карабкались по лестнице заводской трубы, поочередно взгромождая на себя боевое снаряжение – завернутое в поролон и обвязанное веревкой зеркало. Хуле уж говорить – восхождение смотрелось весьма эффектно. Наслаждаясь гениальностью своей идеи, Борис Аркадьевич с энтузиазмом, наблюдал за покорителями небывалых высот. Вскоре начинающие ахуевать от высоты, героические верхолазы, пожираемые взглядом директора, взобрались на площадку, водрузив на ней зеркало. Расчехлив сию боевую установку, они принялись направлять ее так, чтобы солнечный луч, отражавшийся от зеркала, попадал точно в окно директора. По рации расчетом лучемета руководил начальник службы безопасности Петров, стоявший у окна рядом с Синявским.
- Правее, левее, - бодрым, преисполненным боевым духом голосом корректировал Петров огонь лучемета. Но за внешним рвением скрывались крайне тревожные и готичные мысли о том, что отважные верхолазы имеют недурственный шанс разбиться нахуй, упав с большой высоты.

Второе пришествие Синявской музы поначалу получилось не совсем удачным. Яркий солнечный луч ударил в ебальник Борису Аркадьевичу, ослепив его голубые глаза (нет, нет, фтыкатель, глаза не еблись друг с