Николай больше не появлялся, пизда зажила и ебацо Машке хотелось просто пиздец. Прорыдав несколько дней, она даже попросила у Кати страпон. Дрочили они до изнеможения, по очереди, а иногда друг другу, она закрывала глаза и вспоминала Колю и его «пришельца с другой планеты», который в эти минуты уже не казался ей этаким страшным чудовищем, совсем наоборот, это был весёлый и нежный красноголовый инопланетянин. На третий день Бог услышал стенания Марии и произошло чудо.
Да, да, именно ЧУДО: монастырь оказался действующим.
Огромные бородатые монахи, человек сорок, неспеша приближались к монастырю.
До черна загорелые, в смешных робах и с чётками. Они умиляли своими молитвами, постоянно крестились и как-то неожиданно расставляли ударения в словах:
«Блуд есть грех страшный, отроковица». Отроковица! Блуд! Смешно.

А ещё, что было совершенно невероятно после общения с Колей, они не ругались матом.
Некоторые монахи были хлипкого телосложения, с жидкими бородками и с некоей мудаковатостью во взгляде, но были и другие. Первые монахи на монастыре. Компания человек 5-6. Отслужившие в армии, высокие, накачанные, недосягаемо одухотворённые и уверенные в себе. И был среди них один – воплощение девичьих грёз её. Высокий, крепкий, загорелый, с выгоревшими почти до бела волосами и обаятельной белоснежной улыбкой. Звали его Брат Игумий. Он был безумно похож на Николая, порой ей казалось, что это он и есть, только переодетый, с приклеенной бородой и в парике. Маше он сразу понравился, и она тихо грезила о том, чем бы они могли заняться после отбоя в подвалах полуразрушенного монастыря.
Так как в её лучшую подругу Катю был влюблен настоятель монастыря, длинный и худой обладатель тёмно-зелёного порша Отец Никодим, то организовать свидание с Игумием оказалось делом несложным.

В один из тёплых летних вечеров, когда Маша с большой дифчачей компанией сидела у футбольного поля и смеялась, (девчонки гадали у кого из игравших ребят хуй толще), к ней подошёл Брат Игумий и как-то деловито, но в то же время, набожно и тихо сказал: «Пошли».
И они молча пошли в направлении монастыря. По старой полуразрушенной лестнице спустились в какое-то загадочное помещение, с разбитыми витражами, паутиной и пылью. Весь этот ужас тускло освещало несколько свечей. В центре находился алтарь. На одной из стен крупными буквами было написано «Я тибя отхуйярю!». «Это исповедальня»,- промолвил брат Игумий, - «залезай на алтарь и вставай на колени». Маша повиновалась.
Игумий (в миру Пётр) задрал машину юбку и приложил ухо к её жопе. Стянул трусы, снова прислушался. Лизнул. Почуял лёгкий привкус говна. Сплюнул. «Всё как в пророчестве», - прошептали губы монаха. «Ты чего там, Петь?», - борода приятно щекотала машину жопу. «Скоро ты обо всём узнаешь, дитя», - произнёс служитель, поплевал на палец и ввёл его в молодой дефственный сфинктер. Другой рукой он протянул Маше какую то голубоватую таблетку. «Съешь это», - сказал он голосом, не терпящим возражения. Совершая вращательно-фтыкательные движения рукой, он поведал молодой искательнице приключений, что никакие они на хуй не монахи, а являются очень секретным эзотерическим орденом, созданным за долго до появления христианства, миссией которого являлось сохранение энергетического баланса в нашей галактике. Орден успешно справлялся с этой миссией, пока иногалактический Шива не предпринял попытку захватить нашу Буагирию и перепрограммировать земного кракена (известного также как Ктулху). Завязался бой, в результате которого полуживой Шива успел таки наложить проклятие на орден. «Но, - голос монаха плавно переходил в крик, - сказано в пророчестве, что придёт Мария с Баалом внутри и очистит…..» .

Маша плохо понимала о чём вообще идёт речь, изображение плыло и раздваивалось, знала она одно – она присутствует при каком то очень важном событии вселенского масштаба, и она ключевая фигура в деле спасения человеческой цивилизации.
Неожиданно в зале появились и другие жрецы. Все они, бормоча молитвы и ненапряжно подрачивая, обступали алтарь. «Моторхэд!», - крикнул брат Игумий куда-то вверх, и зал заполнила красивая тяжёлая музыка. «Порвут же!! Коля, Коля, лема савахвани», - пронеслось в голове Марии . «Что за хуйня, откуда это? Музыка как у нас на дискотеке в доме офицеров флота», - думала она в то время, как брат Игумий буравил её жопу, а второй хуй, с лёгким запахом ладана, незадачливо упирался в неокрепшие тинейджеровские гланды. Кончали служители ордена на удивление быстро, то ли так было задумано по пророчеству, то ли долгое воздержание давало о себе знать, но тыков пять-шесть и пиздец. Кончали они не так как Коля, тот орал, как будто ему ёбнули ногой по яйцам, монахи же с очень загадочными пресными лицами говорили «изыди» и крестились. Сколько их было, Маша не знала. Сорок или сто сорок? Какая на хуй разница? В конце концов она потеряла сознание.

Очнулась она на обспермаченном алтаре, музыки не было, братьев тоже. Угрюмо догорали свечи. Воздух был наполнен запахом ладана и спермы. Её вытошнило. Спермой. Несколько раз. Она поднялась наощупь по пыльным ступеням, аккуратно отодвинула доску в стене, прошла в умывальню.
В умывальне увидела новый таз, купленный совместно с девчонками накануне для своих постирушек. Набрала в него воды и долго смывала с себя засохшие кусочки спермы. Это пиздец. Залететь в 16 лет ни фига не входило в её жизненные планы.
На цыпочках мимо закрытых дверей она прокралась в свою палату, разбудила Катьку и получила от неё экстренную пачку постинора. Заглотнув для верности 8 таблеткок, она с чистой совестью рухнула на подушку. «Поиграем?» - спросила Катя, вынимая из рюкзака, страпон. «Пошла ты на хуй дура!», - ответила Маша и отвернулась …

udaff.com