А самое страшное было то, что мой кулак был абсолютно не похож на её горячую, мокрую пизду…

Она загорала на раскладушке, я окликнул её и, сделав очень серьёзное лицо, тихо сказал: «Идущий на смерть приветствует тебя», - вспомнилось что-то из уроков истории. Маша оценила шутку. Во время быстрой ебли в её свинарнике, мы и разработали план действия. Это историческое событие должно было произойти в её доме, через пару дней, когда все уедут на свадьбу в соседнее село. Я неплохо подготовился, ни разу не подрочив в то утро, и в нужное время перешагнул порог её дома.

Нюра лежала на большой (видимо родительской) кровати у стены, абсолютно голая, она улыбалась и пускала слюни. В воздухе стоял тошнотворный запах мочи. Маша села на кровать, достала мой хуй и принялась его сосать. Я закрывал глаза, стараясь не думать о пердящем неподалеку существе, но едва я пытался взобраться на Нюру, стояк пропадал. Через двадцать минут Машу осенило: «Давай сначала меня, а ей положим на лицо подушку». Так мы и сделали, минут через пять, когда я уже был готов кончить, я закрыл глаза, резко выскочил из Маши и на ощупь засадил её сестре. «Гыаыыгыгагыаыгы» - глухо донеслось в ответ.

Я чувствовал себя пионером-героем в момент ахуической пытки раскаленным металлом, я скрипел зубами, я пытался представить что-нибудь прекрасное и не мог, но мужественно продолжал ебать. Неожиданно тело Нюры охватила дрожь, её заколбасило и она стала орать что-то нечленораздельное. Я испугался и открыл глаза, подушки не было, а на меня смотрело довольное мычащее лицо, с булькающими пузырями на губах и небольшой соплёй, торчащей из ноздри. Меня вырвало. И вот тут это чудовище обдало меня мощной струей мочи, а когда я попытался с неё слезть, она намертво схватила меня за плечи. Я никогда не подозревал, что дауны обладают такой физической силой, я просто не мог ничего сделать, хотя со второго класса занимался классической борьбой. Проссавшись, Нюра начала срать, а в сенях послышались какие-то звуки. Маша выбежала «быстренько посмотреть, кто там ещё припёрся». «Это пиздец», - подумал я и уебал лбом по ненавистному рылу, но это ничуть не ослабило её хватку, она вцепилась в меня ещё сильнее и заверещала, как резаная свинья, при этом продолжая срать.

В горницу неспеша вошли родители Нюры, её бабушка, дядя (местный участковый милиционер) и ещё какой то хуй с балалайкой. Последней зашла Маша, с полностью безучастным лицом. «Ох ты девочка моя ясноглазая, ох ты горе то какое! – заверещала мать, - Что же ты Сирёженька, ирод ты окаянный, чёж ты с девочкой то нашей сделал? Мы же к тебе как к родному!». «Ясноглазая девочка» с кровоточащей ссадиной на лице перестала плакать и уебала мне с локтя так, что я улетел с кровати. «Преступное деяние налицо, паренёк, пиздец тебе, 117-ая, клянусь честью мундира, сучонок», - подхватил дядя - «А знаешь, чего на зоне делают с насильниками? Ууууу. Тут тебе и свидетели и улики», - он указал рукой на кучу говна, так, во всяком случае, мне показалось.
Председатель Павел Егорыч всё это время стоял с таким лицом, будто был готов в любую минуту оставить меня без яиц. Я посмотрел на Машу, и мне захотелось плакать, - она улыбалась, нет, она не просто улыбалась, она уссывалась, но «про себя», и мы оба это понимали. Я схватил хозяйское одеяло и принялся стирать с себя дерьмо. Неожиданно Егорыч протянул мне свою натруженную трактористскую ладонь и хрипло произнёс: «Добро пожаловать в нашу семью, Сергей! Решай конечно сам, тебе жить! Мы тебе всегда будем рады, парень ты вроде не плохой, руки – ноги на месте». «Два дня у тебя, Серый, на раздумье...» - ехидно добавил участковый. Я выскочил из этого смердилища и побежал домой.

Дед Антон сидел на крыльце и курил: «Чё внучок, хороша Маша, да не наша?!». Старый хуй, у меня вся жизнь под откос, а он шуткует блять. Мы зашли в избу, присели на скамью, и я рассказал ему всё от начала и до конца. Он внимательно слушал, пожевывая губами, постоянно вставляя фразу «Иш оно как». «Чё заладил то? Чего мне делать то теперь?» - трясло меня нипадецки. Дед ухмыльнулся: «Всяку тварь на хуй пяль, бог увидит, хорошенькую пошлёт... О... Коров кажись гонят». Встал, покряхтел и вышел из избы. Придурок старый. Заснул я только под утро, и, надо сказать, с нехорошими мыслями.

На следующий день, когда Нюра по традиции пришла к нам во двор, дед Антон достал с чердака двустволку, подошёл почти вплотную к моей нареченной невесте и выстрелил в её добродушное улыбающееся лицо. Перезарядив ружьё, он, тихо насвистывая, направился к дому председателя.

udaff.com