заволновались и выяснили, что он в больнице, скинулись на апельсины и отправились его навестить.

Как оказалось, Михалыч заболел циррозом и был весь жёлтого цвета, даже глаза были жёлтыми. По его измученному лицу было не понятно, рад он нас видеть или нет. Когда медсестра вышла из палаты, Михалыч всё-таки «улыбнулся» и обозвал нас криворукими мудаками.
- Я не хочу так умирать, - проговорил он, и мы грустно уставились в пол.
- Я блядь не хочу блядь ТАК умирать, вы блядь понимаете? - Мы ни хуя не понимали, потому что умирать никак не хотелось, но сделали умные лица и ответили, что понимаем. А Петя добавил «Вы поправитесь, у нас в стране и не такое лечат», потому что он всегда умел сказать что-нибудь правильное в нужный момент.
- Ни хуя вы не понимаете… - сказал Анатолий Михалыч и закрыл глаза.
- Мы вот тут вам апельсинов принесли… - промямлил Петя и Михалыч начал ржать, и это было страшно. Смеялся он очень долго, я не знаю, что такого смешного было в апельсинах, но он чуть не свалился с кровати, и, в конце концов, мы стали смеяться вместе с ним.
- Пиздец бля, - говорил он сквозь смех, - я тут сам как апельсин, а они апельсины принесли. Напишите новый хит… Лейся песня, бля. Апельсин, апельсин, умер, да и хуй бы с ним. Метастазы апельсина, бля. Принесите мне водки, суки, я вас всех ненавижу - Михалыч перестал смеяться и грустно уставился на меня, не знаю почему, но именно на меня.
- Сколько бутылок, - спросил я, в то время как Петя стал пиздеть, что «Вам сейчас не надо и будет вредно для здоровья».
- Три, - ответил Михалыч, - Петя, поверь, вреднее мне уже некуда… Я хочу захлебнуться собственной блевотиной и это будет красиво, а не так… Апельсины на хуй, всё, блять, давайте уёбывайте.

На следующий день мы купили три пузыря «Пшеничной» и с помощью хитрых манипуляций (ни хуя ни в жопе) пронесли их в больничную палату. Михалыч очень обрадовался, увидев водку, мы немного поговорили за жизнь, а Петя рассказал, как недавно раскрутил на «поебаться» реальную бабу, используя технологии Михалыча: «А я ей говорю, тварь я дрожащая или право имею, и руку в трусы хуякс, ну и понеслась…».

Анатолий Михалыч внимательно слушал, с таким гордым видом, будто речь в рассказе шла о получении Петей государственной премии. А ещё он, как ребёнок, то и дело радостно поглядывал на бутылку, предусмотрительно спрятанную под одеяло, и очень загадочно улыбался…

udaff.com