лучше дайте из-под хвоста кусок, - обратился я к Игнатьевне. – В пищу жене любимой подсыплю, чтоб болтала меньше чепухи всякой. И я поспокойней буду.
- И мне тоже дайте, - влезла осмелевшая Ёлка. – Из-под зубов. Я Никитосу подсыплю, чтобы он в мой журнал и в почту на компе не лазил, не подсматривал там.
- А тебе не из-под зубов, а из другого места надо подсыпать, чтоб не лазила в Сети, куда ни попадя. Маленькая ещё, - осёк Ленку Никита.

Рассказывая о своём необычном ремесле, Валентина Игнатьевна не забывала про Герку, вытаскивая у него из пасти переплетения одревесневших жёстких стеблей, принюхиваясь к ним и приговаривая: « Этот из лёгкого пошёл, этот вот, с кровью, из печёнки уже…До утра бы не дотянула собачка, не-ет. Которая из печёнки псой-трава – это запойных сильно берёт. По два года быват, люди не пьют»
- А потом?
- Ну, а потом опять пьют, конешно. Человек же не лошадь.


Набралось из Герки травы две китайские челночные сумки. Валентина Игнатьевна немного подумала и дала нам коричневый шарик, величиной с фасольку.

- Хорошая семья у вас, дружная, детки воспитанные, отдаю вот вам.
- А что это?
- Собачья смерть. Это псой-трава в сердце у собачки клубень свила, потом бы собачку закопали, а из клубеня бы этого споры и пошли бы. Псой-трава так и плодится. Спорами.
- Ничего себе подарочек, - шепнул мне Никита, - ну его на фиг. Пап, не бери. Наволшебствует здесь нам, потом не разберёшься.
- Мы что, псой-траву для газонов собираемся выращивать, - зашипела мне в другое ухо жена. – Зачем она нам?! Обалдел? Пусть из него клизму алкашам ставит!

- Вы в железную баночку или стеклянную её положите, - не слушая нашего шипения, продолжала Игнатьевна, - она так неопасна, как фасоль там или горох. Только не перепутай, в суп не положи, - и засмеялась.
Мы обмерли.
- Не-ет. Нет, конечно, - покачала головой жена.

- …А если кака больша беда в доме будет – ну, там, потеряется кто, или без вести пропадёт, или с кем в милиции чего случится, или заболеет тоже опять-таки…вы тогда её, фасолину-собачью смерть, вытащите, на стол положите, руки на ней переплетите и все вместе повторяйте: « Собачья смерть, псой-трава, ты - …ну, девчонку вот, скажем…Игнатьевна кивнула на Ёлку – найди, от неё беду забери и в поле укати. А …
- Лена, Лена! – быстро подсказала Ёлка.
- ..а Лена жива-здорова, по земельке бежит, своими ножками идёт, своими ручками машет.
- А для мужского пола нет отдельных уточнений, чем ещё махать? – вставился я.
- Отстань ты со своей чепухой, - пихнула меня (- довольно грубо, между прочим!) Света. Она уже вооружилась бумажкой с ручкой.
- Так, что Валентина Игнатьевна, надо говорить? – я запишу сейчас. « Собачья смерть, псой-трава…»

Герка, о котором немножко забыли, потряс головой и заскулил.
Игнатьевна подошла к нему, предложила воды. Никакой воды – ни горькой, ни простой, Герка не хотел. Игнатьевна на всякий случай помазала ему «адамчиком» язык, стукнула кулачком по брюху, проверила пасть и горло.
- Выйти с ним нужно, два ведра воды собачка выпила. Кто пойдёт? Я тоже схожу, посмотрю, кака така моча сейчас-то у него.
Ещё одну миску с адамчиком ему оставьте, пока не выпьет, простой воды не давайте. Чтоб всю пыльцу в нутре подобрало.
И рассчитаемся давайте.
По-хорошему-то ничего мне с вас брать не стоило бы, потому что псой-травы изблёванной( так и сказала – «изблёванной») набрала я у вас надорого.
А это вещь ре-едкая. Обычно придёшь - а собачка дохлая уже. А в дохлой собачке псой- трава силы не имеет.
А она и запойных лечит – та, которая из печёнки, и язвенников, да много кого…Но и «собачью смерть» я вам отдала, а это редкость большая. Из дохлой собаки она бессильная, просто спорынья. Тьфу, и всё.
В общем, возьму я с вас как обычный ветинар, но по удвоенной цене: семь тысяч.
Псой-трава ко-о-огда ещё отработается, а мне внука от армии откупить надо. Набираю. Вот так вот.

Дали мы ей, конечно, на радостях, не семь, а все десять тысяч, долго отказывалась, настаивали, потом чай с коньяком пили, а там и утро. Клубные упились так, хоть клизму им ставь из печеночной псой-травы.

Герка проспал ровно сутки. Во вторник прогулялся со мной уже почти без боковой поддержки, вышел к завтраку помятый и заспанный.
Как всегда, угрюмо уставился в пол, привычно скорбя о прорве неплохих продуктов, которые так бездарно проедаются Двуногими.

- Пап! Мам! Нос-то холодный у Германа! Холодный и мокрый! Выздоровел!

-- Вы не орали бы, Двуногие, а подумали бы, что я не ел целые сутки. «Выздоровел»!
Полуграмотным бабкам по десять тысяч разбрасываетесь, а мне, дорогой, клубной, блин, собаке, впроголодь приходится жить.

- Никит! Насыпь ему корма, он же, бедняга, не ел ничего сутки, только попить вставал.
- Сейчас, мам!
Герман критически обнюхал корм и хмуро глянул на нас.

-- Так что - кроме этой дешёвки в гранулах ничего не будет? Я понимаю, коготь мой вырванный никого не волнует, я не Монтигомо, чего уж там…
А то, что за гранью смерти и жизни был, что чудом выжил…Наплевать?

- Мам, ну давай колбаски ему дадим, а?
- Ну дай уж ему пару ломтиков, чего уж там.

- На, Герчик, кушай. Хороший, хороший…

-- Да Ты что, Малый Двуногий, псой-травы объелся?! Ты думаешь, я коматозный валялся и ничего не помню?! Кто мне полбатона докторской под нос подпихивал?! Какие два ломтика?!
Люди вы или хуже зверей, в конце-то концов?

Пришлось в три приёма до вечера скормить ему батон колбасы. Подобрел немного.

-- Видите, Двуногие, практически из своего сердца спасительный талисман добыл для вас. Теперь вам ничего не страшно.
Фасолевый суп, в натуре, не варите только, а то Хозяйка-то забывчивая, ей только клизмы в клубах ставить.
Давайте так решим: как по графику у нас фасолевый суп – вы его не варите, мясо отдаёте мне, а варите другой какой-нибудь. Сами там уж разберётесь, какой…Не всё же мне за вас голову ломать.

На том и договорились.

Коготь у Герки зарастал быстро.
В субботу, гуляя с соседской Кэтти, красовался своим крутым кожаным «Walker-ом» и вовсю наворачивал ей про жутких дачников, разбрасывающих из засад яды, про заросли псой-травы, смертельной даже в прикосновении, про ночную операцию на лапе без наркоза – подсовывая свой башмак Кэтти чуть не под нос.

Доверчивая колли округляла глаза и восхищённо трясла головой:
--И Вы не боялись, Герман?! Вам было не страшно?!
-- Да чего там страшного, подумаешь?! Я ж военно-медицинская, блин, собака, мы и не к такому приучены. Я пруды с ледяными источниками три раза переплываю, если хотите знать!

Навешивая ей всю эту лапшу, Герка настойчиво оттирал собеседницу правее, за гаражи. Но бдительная Юлька хорошо помнила о прошлогоднем чудовищном помёте доберколли и, пристегнув карабинчик поводка к ошейнику, подтянула Кэтти к себе.

udaff.com