Главная
Библиотека | Sliff_ne_zoSSchitan | Где ёжик?
услышишь далекий и нежный девичий голос, а он тебе:
- Извините, можно отнять у Вас несколько секунд Вашего времени? Спасибо. Вас беспокоят с телеканала «Пиздопропажа ТV», мы проводим социологический опрос. Скажите, какой телеканал Вы сейчас смотрите?
- Милая, я выкинул свой дибилятор с балкона два года назад, когда на нем вырос слой пыли в палец толщиной, - пытаюсь шутить.
- Благодарим за ответ. Ваше мнение очень важно для нас. Всего Вам…
- Девушка, а мне очень важно ваше мнение: может, выпьем по чашечке кофе сегодня вечером? А после кофе…
…би-ип… би-ип… би-ип… Даже не обиделась, просто разговор исчерпал себя – и повесила трубку. Таких унылых остроумцев, как я, в день ей надо обзвонить пару сотен, с каждым не нашутишься – останешься без колбасы.
Да это б еще ладно, все ж – живая душа. А в последние времена все больше механический мужик звонить повадился. Трубку возьмешь, а он тебе – в час по чайной ложке – втирает: мол, ты, мудак, в прошлом месяце (по запарке) позвонил с городского телефона на чей-то мобильный. И теперь тебе, мудаку этакому, предстоит взять (хуй знает где) новую квитанцию на оплату переговоров (потому что старую ты проебал – выкинул вместе с кучей бумажного спама из почтового ящика), явиться в Сбербанк (до 19.30), и внести на счет Петровского телефонного узла оплату за переговоры в размере 6 рублей 60 копеек. А не то – отключим связь.
Да ебись ты в рот, мразь, мудило электронное – отключай!!! В хуй бы мне не всралась твоя ебаная связь, по которой только блять и слушать, что тебя, пидара крытого. Три дня сроку он мне дает, хуеглот поганый…
А с другой стороны, поставленный срок – это даже неплохо. За эти три дня я успею разобраться: нужен ли мне стационарный телефон в принципе? Не пора ли избавляться от него – так же решительно, как мы избавились от черно-белых телевизоров, катушечных магнитофонов, печатающих машинок, проводных радиоприемников, бумажных книг?..
И самым первым делом, пока еще есть связь – с детством, со всем этим отошедшим, нелепым, но уютным мирком – позвоню-ка я вот куда…
…тррррынц… тррррынц… кряхтит диск старого аппарата, пружину один раз уже меняли… «Г», «Д», «Е»… а голосок-то не заменишь, две пачки сигарет без фильтра в день, не считая всего прочего… «Е», «Ж»… и что-то скажет мне профессор Аршанин, узнает ли он меня? …«И», «К»… ту-уу… ту-уу…
- Алло? Слушаю Вас?
Далекий, милый, нежный девичий голос… Внучка? Невестка?
- Где ёжик?
- Ежик Абдулвахитович сейчас уехал в мэрию на заседание комиссии по малому и среднему предпринимательству. Чем могу быть Вам полезна?
- … … …
- Алло?
- Простите, куда я позвонил?
- Это приемная генерального директора ООО «Мегаказбек Плюс». Ежик Абдулвахитович вернется, ориентировочно, через два часа. Может быть, что-нибудь ему передать?
- Врешь ты, сука, – внезапно срываясь и леденея от ненависти, хриплю я. – Ежик никогда не вернется! Он умер, понимаешь ты это, мразь? И ничего ты ему не сможешь передать, понятно? Его никогда больше не будет! И не пизди о том, чего не знаешь, тварь ты офисная, прошмандовка, - и, не дослушав скрипящих «Что?! Кто говорит?!? Откуда вы..?», с лязгом и дребезгом грохаю трубку на никелированные рычажки.
С протяжным стоном лопается что-то в потрохах телефона и, горестно прошуршав, замирает. Пружина наборного диска – что же еще? Снимаю трубку – гудок пока есть. А диск – заклинил, и позвонить больше нельзя – ни ёжику, никому. И гудок в трубке – как траурная сирена, прощальный салют всему, что не вернется.
Все. Трубит гудок – ровно минуту. Вот теперь уже окончательно – все.
Выдергиваю аппарат из розетки, борюсь с искушением тут же и грохнуть его об пол, изо всех сил, чтобы вдребезги… Нет. Пусть память останется.
Наматываю на уголок аппарата, в несколько витков, телефонный провод. В таком виде, с траурной лентой наискосок, телефон вдруг делается похожим на скромный, но достойный надгробный камень, выдержанный в стиле эпохи – той эпохи, которой и предстоит под ним лежать. В таком виде и ставлю его на шкаф – покрываться пылью и молчать. Отныне – молчать.
Покойся с миром, ёжик.
P.S. Рассказ написан полгода назад. И хотя многое – и даже очень многое – в моей жизни с тех пор изменилось к несказанно лучшему, я публикую его в «первозданном» виде. Дело в том, что сегодня – годовщина нелепой и страшной гибели очень хорошего человечка 20-ти лет от роду, которого его близкие как раз так и звали – Ёжик. Ему и посвящается.
Проявите понимание.
udaff.com
- Извините, можно отнять у Вас несколько секунд Вашего времени? Спасибо. Вас беспокоят с телеканала «Пиздопропажа ТV», мы проводим социологический опрос. Скажите, какой телеканал Вы сейчас смотрите?
- Милая, я выкинул свой дибилятор с балкона два года назад, когда на нем вырос слой пыли в палец толщиной, - пытаюсь шутить.
- Благодарим за ответ. Ваше мнение очень важно для нас. Всего Вам…
- Девушка, а мне очень важно ваше мнение: может, выпьем по чашечке кофе сегодня вечером? А после кофе…
…би-ип… би-ип… би-ип… Даже не обиделась, просто разговор исчерпал себя – и повесила трубку. Таких унылых остроумцев, как я, в день ей надо обзвонить пару сотен, с каждым не нашутишься – останешься без колбасы.
Да это б еще ладно, все ж – живая душа. А в последние времена все больше механический мужик звонить повадился. Трубку возьмешь, а он тебе – в час по чайной ложке – втирает: мол, ты, мудак, в прошлом месяце (по запарке) позвонил с городского телефона на чей-то мобильный. И теперь тебе, мудаку этакому, предстоит взять (хуй знает где) новую квитанцию на оплату переговоров (потому что старую ты проебал – выкинул вместе с кучей бумажного спама из почтового ящика), явиться в Сбербанк (до 19.30), и внести на счет Петровского телефонного узла оплату за переговоры в размере 6 рублей 60 копеек. А не то – отключим связь.
Да ебись ты в рот, мразь, мудило электронное – отключай!!! В хуй бы мне не всралась твоя ебаная связь, по которой только блять и слушать, что тебя, пидара крытого. Три дня сроку он мне дает, хуеглот поганый…
А с другой стороны, поставленный срок – это даже неплохо. За эти три дня я успею разобраться: нужен ли мне стационарный телефон в принципе? Не пора ли избавляться от него – так же решительно, как мы избавились от черно-белых телевизоров, катушечных магнитофонов, печатающих машинок, проводных радиоприемников, бумажных книг?..
И самым первым делом, пока еще есть связь – с детством, со всем этим отошедшим, нелепым, но уютным мирком – позвоню-ка я вот куда…
…тррррынц… тррррынц… кряхтит диск старого аппарата, пружину один раз уже меняли… «Г», «Д», «Е»… а голосок-то не заменишь, две пачки сигарет без фильтра в день, не считая всего прочего… «Е», «Ж»… и что-то скажет мне профессор Аршанин, узнает ли он меня? …«И», «К»… ту-уу… ту-уу…
- Алло? Слушаю Вас?
Далекий, милый, нежный девичий голос… Внучка? Невестка?
- Где ёжик?
- Ежик Абдулвахитович сейчас уехал в мэрию на заседание комиссии по малому и среднему предпринимательству. Чем могу быть Вам полезна?
- … … …
- Алло?
- Простите, куда я позвонил?
- Это приемная генерального директора ООО «Мегаказбек Плюс». Ежик Абдулвахитович вернется, ориентировочно, через два часа. Может быть, что-нибудь ему передать?
- Врешь ты, сука, – внезапно срываясь и леденея от ненависти, хриплю я. – Ежик никогда не вернется! Он умер, понимаешь ты это, мразь? И ничего ты ему не сможешь передать, понятно? Его никогда больше не будет! И не пизди о том, чего не знаешь, тварь ты офисная, прошмандовка, - и, не дослушав скрипящих «Что?! Кто говорит?!? Откуда вы..?», с лязгом и дребезгом грохаю трубку на никелированные рычажки.
С протяжным стоном лопается что-то в потрохах телефона и, горестно прошуршав, замирает. Пружина наборного диска – что же еще? Снимаю трубку – гудок пока есть. А диск – заклинил, и позвонить больше нельзя – ни ёжику, никому. И гудок в трубке – как траурная сирена, прощальный салют всему, что не вернется.
Все. Трубит гудок – ровно минуту. Вот теперь уже окончательно – все.
Выдергиваю аппарат из розетки, борюсь с искушением тут же и грохнуть его об пол, изо всех сил, чтобы вдребезги… Нет. Пусть память останется.
Наматываю на уголок аппарата, в несколько витков, телефонный провод. В таком виде, с траурной лентой наискосок, телефон вдруг делается похожим на скромный, но достойный надгробный камень, выдержанный в стиле эпохи – той эпохи, которой и предстоит под ним лежать. В таком виде и ставлю его на шкаф – покрываться пылью и молчать. Отныне – молчать.
Покойся с миром, ёжик.
P.S. Рассказ написан полгода назад. И хотя многое – и даже очень многое – в моей жизни с тех пор изменилось к несказанно лучшему, я публикую его в «первозданном» виде. Дело в том, что сегодня – годовщина нелепой и страшной гибели очень хорошего человечка 20-ти лет от роду, которого его близкие как раз так и звали – Ёжик. Ему и посвящается.
Проявите понимание.
udaff.com
0 / 309