Если ты сделаешь не по-моему, то я
прямо сейчас пойду на улицу и отдамся
первому встречному черномазому.
Лариса К. Пугалка № 2

Самое ужасное спрессовалось в одно мгновение. Одновременно с накатившей тошнотой и попытками сердца выскочить из горла Парсонс внезапно ощутил, что руки, закрывающие глаза, не наталкиваются ни на какие препятствия на лице.

Находясь в состоянии, близком к помешательству, он не заметил, что в тот момент, когда он снимал трусы, исчезло архитектурное излишество на лбу. Но было поздно. Невозможно передать внутреннее состояние бедняги в эти микромгновения недолгого полета.

Внезапно он почувствовал жесткий, тупой удар по всему телу. Полет прекратился.

Пиздец.

-Что это? -подумал Парсонс. - Я уже там? На том свете? Почему же я думаю, чувствую?

Чувствовал он почему-то запах гнилой трухи и соленых огурцов.

Исааку Антиповичу не повезло сегодня и с самоубийством. Не свезло чего-то….

Полет продолжался до первого балкона, на котором стояла древняя шифоньерка, приспособленная для хранения разных продуктов. Она приняла на себя легкое тельце самоубийцы и смягчила удар, тем более, что от места прыжка до счастливого балкона было не более трех метров, а шагнуть пошире Парсонс не смог, и здесь проявив свою местечковую осторожность.

Он был жив, невредим, но абсолютно гол, на чужом балконе, в двенадцать часов ночи. Все начиналось заново. Парсонс разразилсясухим, каркающим, истерическим смехом…

Насмеявшись в волю, Исаак крепко сомкнул губы и твердо решил довести до конца начатое дело. Балкон? Говно вопрос. Ща бля прыгну…..

Он взялся руками за перила и уже было перебросил через них свое голое искусанное туловище, но взглянул вниз и остановился. Его искаженное злобной решимостью лицо приняло выражение замешательства и недоумения.

Внизу, под балконом, стояла парочка молодых людей и с любопытством наблюдала за действиями Парсонса, причем девушка что-то смешливо шептала молодому человеку на ухо и откровенно показывала на Исаака пальцем.

Парсонс смутился. Он никогда не был позером, а так вот - при зрителях сводить счеты с жизнью ему показалось просто неприличным. Он не любил дешевых сцен. По его мнению, самоубийство - дело святое и сугубо личное, и совершенно необязательно выставлять его напоказ всем; вот на него уже и пальцем показывают и глазеют, как на белую ворону. И как бы в ответ на его мысли снизу раздался задорный молодой голос:

- Эй, на балконе! Придурок голый! Что, слабо прыгнуть?! Давай прыгай скорее, пока тебя там муж не застукал!

Несмотря на все свои страдания и душевные муки, у Парсонса хватило сил вяло усмехнуться. От природы смекалистый, он сообразил, что его принимают за кого-то другого, скорее всего, за любовника-неудачника.

Действительно, ситуация получалась прямо как в анекдоте - муж неожиданно возвращается домой, а голый любовник стыдливо прячется на балконе.

Надо было что-то предпринимать, так как внизу уже стояло человек десять любопытных. Из толпы до Парсонса долетали отдельные фразы, из которых следовало, что там внизу идет горячее обсуждение его возможностей на выживание, некоторые уже заключали пари - спрыгнет этот голый пенсионер с балкона или нет, а если и спрыгнет, то разобьется или останется жив.

За прошедший день у Парсонса все-таки выработалась способность трезво оценивать обстановку и быстро принимать решения. Вот и сейчас он не растерялся и всего после каких-то нескольких десятков минут размышлений сообразил, что нужно делать.

Не обращая внимания на собравшуюся толпу, Исаак протяжно зевнул и, нагло строя из себя хозяина этого балкона, прошелся несколько раз из одного конца балкона в другой, делая при этом незамысловатые гимнастические упражнения.

Ночь была теплая, и дверь из квартиры на балкон была открыта настежь. Парсонс еще немного попрыгал на одной ноге, совершил несколько приседаний и даже как-то умудрился сделать двойное сальто назад прогнувшись, чем вызвал восторг столпившихсяпод балконом зевак.

Исаак и вида даже не подал, что аплодисменты имеют к нему какое-то отношение. Весь его облик говорил о том, что он является хозяином этой квартиры, который измучился от ночной духоты и вышел на балкон подышать свежим воздухом и немного размяться.

Его немножко смущало, что он был без какой-либо одежды и даже без трусов, хотя внизу были и дамы. Но, собрав в себе остатки мужества, он подавил в себе стыд, и решил играть эту случайную роль до конца - может же быть, что хозяин дома такой чудак,что решил выйти на балкон без трусов?

Он небрежно сплюнул, зачерпнул горсть кислой капусты из стоявшего рядом бочонка и с хрустом ее скушал, затем с самым невинным видом помочился в цветочный ящик и лениво, вошел в квартиру.

Толпа под балконом разочарованно вздохнула и стала расходиться.

Перешагнув порог балкона, Исаак вошел в хорошо обставленную квартиру.

Скорее всего, это была спальня, потому что в прозрачных ленинградских сумерках Исаак без труда различил тахту, стоящую у дальней стены, а на ней - матовые тела спящей супружеской пары.

- Вот это, действительно, будет анекдот, если муж проснется, озорно подумал Парсонс и стал осторожно, на цыпочках, пробираться к двери. Поравнявшись с тахтой, он остановился.

Исаак Антипович не был любителем совать нос в чужие дела, а тем более в интимные, но сейчас его что-то подталкивала изнутри заглянуть в лицо спящей женщины. Возможно, это было просто чисто мужское любопытство.

“Фу, какой моветон!” - брезгливо подумал про себя Исаак и пристально посмотрел сначала на обнаженное тело женщины, а потом взглянул на ее лицо.

На широченной тахте в безобразно-похотливой позе лежала его жена Соня.

А рядом с ней шумно дышал какой-то щупленький мужичонка, который тоже показался Парсонсу очень знакомым.

При ближайшем рассмотрении Исаак узнал в нем одного из тех работников санэпидстанции, которые несколько часов назад травили его дихлофосом в подвале универмага “Пассаж”.

Видимо, не так давно здесь произошло целое любовное сражение. Подушки были беспорядочно разбросаны, простыня порвана, а одеяла не было вообще. Исаак огляделся по сторонам и обнаружил одеяло, валяющееся в другом конце комнаты. Здесь же, на полу, беспорядочно валялась и одежда.

Такой стиль был знаком Исааку очень хорошо. И даже если бы лицо женщины не было бы видно, по следам зубов на искусанной подушке он легко бы определил присутствие своей супруги. Любила она всякие там выкрутасы.

Утомленные и сытые, Соня и истребитель клопов дружно храпели, тихо постанывая.

Нет! Парсонс не стал рвать на своей голове волосы, а тем болеене стал душить неверную жену. Он только пробормотал удивленно: “Ишь, ты!”, коротко зевнул и так же осторожно продолжал свой путь к двери.

Дверь вела в коридор. Очутившись там, Исаак тихонько прикрыл за собой дверь и включил свет.

- А ловко это я давеча на балконе через голову прьгнул! - радостно сообщил сам себе Исаак, как будто пробуя голос.

Вообще-то он не об этом хотел подумать. Наверно, лучше