Исаак давно уже проснулся...

Он молча лежал на спине в своей роскошной кровати и молча смотрел в потолок.

Было утро. Прекрасное солнечное утро. Лето.

Сегодня вечером он придет на Поле. Придет на Поле... А что дальше?

Он знал, что придет на Поле, знал, что зароет в ямку трусы, знал, что скажет “Крекс, Фекс, Пекс”, знал, что будет ждать рассвета.

Но сейчас он думал не об этом.

Сегодня ночью ему приснилась Анжела...

И вообще он ни о чем не думал. Он увидел Анжелу и не хотел выпускать ее из своего сна. Золотистые волосы, бархатные реснички, умные серые глаза, безумно красивые, убийственно красивые!

Неизвестно, о чем он думал, но выражение его лица было печальным.

Наконец он поднялся, принял душ, почистил зубы и не завтракая куда-то ушел.

А направился он в ближайшее фотоателье “Kodak”, зажимая в кулаке кассету с пленкой, на которой шариковой ручкой было написано “Дурдом”.

В фотоателье он отдал мастеру в проявку и печать пленку, коротко добавив: “Срочно!”, и уселся на диванчике ждать выполнения заказа.

Через час его пригласили к стойке, и молодой парень, загадочно улыбаясь, протянул Исааку пакет с готовыми фотоснимками. Исаак с таким суровым видом взял пакет, что парень мгновенно перестал улыбаться.

- Красивая у тебя улыбка, браток! - процедил сквозь зубы Исаак. - Береги ее!

И вышел на улицу.

Вернувшись домой, Исаак не раздеваясь подошел к столу и вытряхнул на него содержимое пакта. Фотографии веером разлетелись по столу.

На всех фото была изображена Анжела. Спящая. Обнаженная. Великолепная.

Исаак даже не притронулся к снимкам. Он долго, ужасно долго на них смотрел. Совершенно спокойно. И нельзя было понять, о чем он думает. Но о чем-то он ведь думал?

Затем он отошел от стола, достал из шкафа трусы с колышком и положил их в карман пиджака. А в другой карман засунул толстую пачку зеленых денег. И вышел из дома.

И пропал! Выпал из поля нашего зрения.

Обнаружился Исаак спустя несколько часов возле здания ленинградского цирка. Ничего не изменилось в облике Исаака. Только было видно, как его пиджак со стороны внутреннего кармана заметно оттопыривается. Судя по всему там лежало нечто, может быть, и не тяжелое, но довольно объемное.

Исаак уверенно зашел в здание, а через полчаса вышел, вернее, не вышел, а выехал верхом на белом коне. По его осанке чувствовалось, что он сидит в седле первый раз в жизни, но это его ничуть не смущало. Если не скакать галопом, то можно даже и не упасть.

Парсонс попросил свою лошадку идти шагом. Именно попросил, так как давать какие-либо команды лошадям не умел. Он старался держаться в седле гордо и независимо, но это ему удавалось с трудом. Все-таки чувствовалось, что он едет верхом на коне первый раз.

Никто из прохожих уже не удивлялся такой картине как всадник на лошади на улицах города. Перестройка!

Парсонс по возможности молодцевато восседал на лошади, и с таким отрешенным выражением лица, что явно было видно, что он о чем-то сосредоточенно размышляет.

Ну и пусть себе размышляет! А мы пока поразмышляем о самом Парсонсе.

Кто же такой Исаак Антипович Парсонс? В свете всего вышеизложенного может сложиться впечатление, что Исаак Парсонс - придурок и мудак, циник, врун, раздолбай. Во всяком случае, в первой части нашего повествования было понятно, что Исаак законченный идиот. Да бросьте! Еще неизвестно, как бы Вы сами отреагировали на вырастание конского полового органа на Вашем лбу. Во время стресса человек ведет себя совершенно непредсказуемо. Разве нет?

На самом деле Парсонс - хороший парень! Добрый, изобретательный, талантливы и умный. Вот купил себе лошадку за 5000 долларов и скачет на ней неизвестно куда, надеясь неизвестно на что. Романтик!

Еще в далекой социалистической юности, когда он уже мог принимать самостоятельные решения, Исаак понял, что эта страна - не для него, эти люди - не для него, принципы, мораль, стиль жизни - все это ему чуждо и отвратительно. И было у него два выхода: либо самому меняться, либо приспосабливаться к этой противной жизни. Ни то, ни другое его не устраивало. И не стал он ни меняться, ни приспосабливаться. Он стал прикидываться. Когда кем - это зависело от обстоятельств.

Через некоторое время он понял, что лицедейство - это единственная форма существования его устраивающая. Многие умные люди валили на Запад, спивались, сходили с ума, садились в тюрьму, а ему все это было неприемлемо. Жизнь дается один раз, и было бы просто глупо использовать ее не по назначению, а на разные глупости.

Глупостей в жизни Парсонса тоже хватало. Но это были другие глупости. Это глупости, которые Исаак сам себе выдумывал. Точно так же он придумал для себя цинизм. Цинизм - это способ защиты. Цинизм - как своего рода кольчуга, которую он надевал на себя, чтобы не поранить свою душу разной житейской дребеденью.

С годами он научился скрывать свои мысли, контролировать свои чувства. Настоящие его мысли были светлыми, а чувства - возвышенными. Он был настоящим романтиком, но с практическим оттенком. Такой вот практический романтик. Или романтический циник. Как угодно.

Ему было наплевать на мнение окружающих о себе только потому, что он никому никогда не показывал своего истинного лица. Поэтому и мнения о нем были не объективными, а абсолютно противоречивыми. Сам же Исаак прекрасно знал, кто он и что он представляет из себя как личность. Ему этого было достаточно.

На своей бывшей работе Исаак считался ценным сотрудником, хорошим специалистом, политически грамотным и морально устойчивым человеком. Никому и в голову не могло прийти, что Исаак мог заниматься спекуляцией и контрабандой. Представляете, переправлял национальное достояние СССР на Запад!? А Исааку было насрать! Нет никакого национального достояния! Он был твердо убежден в том, что есть Мировая Культура, а Национальное Достояние - сказки для бедных и уродов. Если икона ХIХ века будет висеть в квартире австрийского коллекционера, а не валяться у какой-нибудь бабки на чердаке, то ее ценность от этого не уменьшится. А если еще можно на этом заработать, то почему бы и нет? Коммунисты, например, пожгли и порушили этого самого национального достояния на сотни миллиардов долларов, а почему бы Исааку не заработать несколько десятков тысяч долларов на том, что он спасает это достояние от порчи и гниения? Попробовали бы Вы его в этом разубедить!

И так во всем! Он пришел к выводу, что человек рожден для счастья, и потому нет для человека ничего запретного или невозможного. Другое дело, что вовсе не обязательно было афишировать свое стремление к невозможному или запретному. Было время, когда Исаак серьезно изучал моральную сторону совершаемых людьми поступков, как незаметные деяния мелких людишек, так и великие свершения известных личностей. И он пришел к любопытной мысли о том, что самая главная заповедь - это “Не навреди!”. То есть нельзя оценивать любой поступок с точки зрения “хороший он или плохой”. Если в обычном понимании поступок считается плохим, но вреда от