лучше привезти?

А с другой стороны - черт его знает, как лучше. Проблемы, короче….

После всех чудес, свершившихся в волшебном купе, все пассажиры поверили в то, что в самом деле с ними рядом едет “важняк”. Это явно дурит какая-то большая шишка инкогнито. Перестройка, как-никак, демократия, пошел человек в народ узнать, что да как, как людям простым живется-можется. Вот молодец мужик, не хочет разглядывать потемкинские деревни, а хочет узнать правду, окунуться, так сказать, в массы, посмотреть на жизнь изнутри.

Это о Парсонсе.

А он-то и рад по уши! К такой роли ему не привыкать, Хлестаков так Хлестаков! Ему это было нетрудно, даже наоборот, приятно.

Сомневались только бывшие зеки, да и то в основном по привычке никому никогда не верить. Как-то не очень Парсонс тянул на начальника.

Особенно вызывала подозрения пантомима. Но их никто не слушал: пуганая ворона и куста боится. Ясное дело, что такие знаки отличия могли быть оказаны только большому человеку из Москвы. А ватник, небритая рожа, кирзовые сапоги - это ж ежу понятно: не ездить же ему на Север в ботиночках и в костюмчике с галстучком, замерзнет еще на хуй. А так, не выделяясь, узнал все нужды народные, мудрый человек, большой чин, видать.

С этого момента начались совершенно невероятные события.

В вагоне все пришло в движение. Зашуршали бумажки, кто-то слюнил химический карандаш с задумчивым видом, кто-то настойчиво вспоминал, как правильно пишутся слова “гражданин начальник” и т.п.

К вечеру все вагонное население, 72 человека, выстроилось в длинную очередь к заветному купе. У всех в руках были челобитные и подарки.

Парсонсу, с одной стороны, было жалко этих людей, но, с другой, ему вовсе не хотелось снимать с себя ореол таинственности и начальственности.

Во-первых, могли бы побить, типа дать пизды, а во-вторых, он по собственному опыту знал, как тяжело люди могут переносить разочарование в том, во что они искренне верят.

Верят? Ждут? Надеятся?

Ну и пусть! Ну и хуй с ними! И не надо их в этом стремлении останавливать.

Веришь? Ну так и верь себе дальше хоть до посинения!

Парсонс вел прием до глубины ночи. Здесь же околачивался и Василий, исполнял мелкие поручения и сортировал подношения и подарки.

Исаак выслушал каждого просителя и каждого подбодрил, обнадежил, обещал разобраться и принять меры. А что еще ему оставалось делать? К тому же, просители его очень развлекали своими порой идиотскими требованиями.

Так, женщина лет тридцати требовала (в письменном виде) исключить из партии своего мужа за то, что он каждый вечер заставлял ее заниматься с ним оральным сексом. Она так и писала: “Я устала каждый вечер глотать эту гадость, а выплевывать муж не велит, говорит, что иначе не забеременею, а я очень хочу ребеночка.” Смущаясь, она подарила Парсонсу детские валенки и кусок туалетного мыла.

Исаак был очень тронут и расспросил посетительницу о семье, работе и о всякой другой хуйне. Выяснилось, что работой она довольна, к гласности относится хорошо, а вот детей у нее нет.

Выяснилось также, что детей нет, потому что за семь лет супружеской жизни муж ни разу не выполнил своих обязанностей, вернее, он их выполнял, но определенным способом. Муж, большой оригинал, признавал только оральный секс и абсолютно игнорировал все другие способы близости с женщиной.

После такого откровенного и любопытного признания Исаак с нескрываемым интересом посмотрел на просительницу. Это была довольно милая и привлекательная женщина. С некоторым налетом провинциальности, но это ее не портило.

- Нет детей, говорите? - задумчиво спросил Исаак. - Может быть, Вы еще ... и ... это...?

- Да, - быстро кивнула в ответ женщина. - Я еще девица.

- Девица... - задумался Исаак. - Ну, это поправимо! С этим мы вопрос решим быстро. По поводу девицы - это к Васе, - Исаак брезгливо кивнул в сторону Василия. - Он известный специалист по дефлорации, он поможет. А вот по поводу ребеночка... Знаете что? Я Вам сейчас напишу номер телефона, будете в Питере, непременно звоните. Попробуем что-нибудь для Вас сделать.

Василий в это время внимательно следил за ходом мысли Исаака. Такой поворот дела ему нравился. Дефлорация! Ишь как загнул! И хотя он слышал это слово впервые в жизни, все-таки осмелел от радости и позволил себе задать Парсонсу вопрос:

- Исаак Антипович! Так, может, и с ребеночком я ей тоже помогу?

Исаак строго взглянул на Василия.

Да-а-а, с юмором у парня, судя по всему, большие проблемы.

- Васятка, а ты вообще женат? - спросил Исаак.

- Женат, Исаак Антипович.

- Давно?

- Шестой год.

- Жена красивая?

- Красивая, Исаак Антипович!

- А детки есть?

- Вот деток-то как раз и нет, Исаак Антипович.

Парсонс сделал очень серъезное лицо и укоризненно покачал головой

- Так что же ты, свинья такая другим собираешься помогать, когда сам свой вопрос еще не решил? Может быть, в этом вопросе ты и помощник-то никудышный. Помощник, блин! Все, Вася, разозлил ты меня своей простотой. Свободен на сегодня, - жестко сказал Исаак, а затем обратился к просительнице уже более ласково:

- Извините, голубушка, за этого скота. Мелет языком, сам не знает, что. А Вы звоните. Звоните обязательно. Поможем по всем вопросам. Ну, ступайте с Богом.

Просительница попрощалась и ушла, а Исаак все пытался вспомнить, чей же номер телефона он записал на клочке бумаги. Разумеется, не свой. Но чей?

Исаак посмотрел в сторону Васи. Тот сидел в уголке, насупившись, и что-то бормотал себе под нос.

- Слышь, Вась! - окликнул его Исаак. - У тебя, что, броня на лбу?

- Не понимаю. Какая еще броня?

- Как у танка. Какого черта ты влез в разговор со своей дурацкой помощью?

- Не понимаю, Исаак Антипович. Да Вы же сами сказали этой бабе, что я специалист в этой области, и все проблемы решим, вот я и подумал...

- А! Так ты подумал? Ты, что, и вправду подумал, что я позволю тебе воспользоваться наивностью и добротой этой забитой женщины? Подумал, да? Ну и мудак! Ты, что, не заметил, что ее всю аж затрясло, когда я о тебе заговорил? Помощник херов! Не можешь отличить блядь Настю от порядочной женщины? У человека горе, а ты со своей идиотской помощью лезешь! Испортил все, подлец!

- Ну... Исаак Антипович! Зачем же так? Вы же сами ей дали свой телефон.

Исаак долго смотрел в простое симпатичное лицо Васи. Вроде бы, не совсем дурак, а ни хрена не понимает. О чем с ним можно говорить? Нет, все-таки это еще не известно, что лучше - простота или воровство.

- Вася, ты глуп! И накладной на кувалду у тебя нет, и ты мне должен три тысячи долларов. Помни об этом!

- О чем “об этом”?

- Обо всем сразу, - сказал Исаак и отвернулся к окну.

Он устал. “Говорит, что его красавица жена дома ждет, а сам всяких шкур трипперных трахает. Тоже, видать, с головой что-то”, - это была его последняя мысль перед отходом ко сну.

Исаак отвернулся к стенке и стал думать о хорошем, чтобы поскорее заснуть.

А что такое вообще хорошее в понимании Парсонса?