Как говорил известный киногерой Абдулла: "Хороший дом, хорошая жена! Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?"

Прав был Абдулла, ничего больше не нужно. Но это если есть хороший дом. А если его нет?

У Стасика и Леночки не было дома. У них не было документов, не было денег, не было одежды и не было ума. Точнее, ум был, но очень мало. Однако, этого ума им хватило, чтобы сообразить, как добыть себе хлеб насущный.

Не прошло и суток после того, как эта парочка смылась из больницы, а их уже можно было встретить в московском метро за весьма интересным занятием.

Они ходили из вагона в вагон и жалобными голосами декламировали:

- Люди добрые! Поможите! Сами мы не местные! Поможите, Христа ради, убогим! Подайте, кто сколько сможет!

И люди помогали. Трудно было не помочь, глядя на эту парочку придурков. Столько в их облике было жалостливого, столько трогательного, что сердца людей теплели, и они сыпали денежную мелочь в шапку, которую Стасик сиротливо протягивал каждому пассажиру метро.

Первоначально их замысел был таков: этим нехитрым способом выклянчить немного денежек на пропитание и на оплату дороги до острова Валаам. Но после недели работы в метро они подсчитали выручку и с удивлением и радостью обнаружили, что заработанных денежек хватит не только на дорогу, но и на покупку приличной одежды; и не на просто еду, а на вкусную еду.

Стасик и Леночка коротко посовещались и решили временно отложить самозаточение в монастыре. Если деньги так легко достаются, то зачем же упускать такую редкую возможность? Монастырь никуда не денется.

Какой на хуй монастырь если фарт пошел!

Еще через недельку попрошайничества они могли позволить себе снять квартиру в центре Москвы (до этого они ютились на вокзалах).

Наличие квартиры решало сразу несколько проблем. Во-первых, есть крыша над головой, во-вторых, есть прекрасное место отдыха от тяжкого труда, в-третьих, теперь есть место, где можно было хранить кое-какие приобретенные вещи, и, наконец, здесь они могли переодеваться в лохмотья, чтобы своей добротной одеждой не вызывать подозрение у сердобольных граждан.

Ага, вот так вот!

Рабочий день их начинался в шесть часов утра, когда открывались станции метро. Они умышленно не мылись и не чистили зубы, мазали волосы подсолнечным маслом, чтобы они приняли "давно не мытый" вид, затем одевали на себя драную одежду, нарочно пропитанную кошачьей мочой (у Стасика был затрапезный ватничек, а Леночка носила обрезанную по пояс солдатскую шинель), и в таком наряде выходили на промысел.

Кроме того, они рисовали себе сажей круги под глазами, а под ногти запихивали черную грифельную пыль.

Со временем театральный грим стал их первой необходимостью, так как нормальное питание сделало свое дело, и с сытыми и довольными рожами появляться на работе было не то чтобы неприлично, но и опасно.

Кому первому пришла в голову эта затея, сейчас уже не важно. Поездка в монастырь с последующим постригом все откладывалась и откладывалась. Зато приобретались профессиональные навыки и жизненный опыт. За один день работы Стасик и Леночка могли уже наклянчить столько, что потом запросто целую неделю могли валять дурака.

Но дурака они не валяли.

Некогда.

Надо было видеть этот спектакль! Зрелище незабываемое!

Ушлые московские обыватели повидали всякого - и малолетних сирот, и калек безногих, и погорельцев, и бездомных инвалидов, но смотреть на бывшего монаха в компании с худосочной дурочкой без слез жалости было просто невозможно.

Первым по вагону метро шествовал Стасик. Он держал в руках грязную шапку-ушанку для подаяний, жалобно смотрел в глаза пассажирам и нараспев говорил плаксивым голосом:

- Люди добрые! Поможите! Сами мы не местные, и т.д. и т.п.

Следом за ним, держась за хлястик его ватника, спотыкаясь, шла Леночка. Она смотрела глазами на собственный кончик носа, отчего получался эффект косоглазия, мелко трясла головой и пускала изо рта обильную слюну. Она изредка подвывала дурным голосом и громко пукала, что должно было свидетельствовать о ее нерегулярном и недоброкачественном питании.

Психологически расчет был сделан верно. Люди бросали деньги в грязную шапку Стасика не из-за любви к ближнему, а в основном как плату за показанное шоу, хотя Леночка своей простотой могла тронуть даже самое черствое сердце.

Пройдя через весь вагон, парочка останавливалась у дверей, и в ожидании станции Стасик бережно обнимал Леночку за плечи и шептал ей на ушко, но с таким расчетом, чтобы слышали все пассажиры вагона:

- Подожди, милая, еще немножко, милая. Щас поднимемся наверх и купим тебе молочка. Люди добрые помогли, скажи "спасибо" людям-то!

Леночка поворачивалась лицом к пассажирам и, тряся головой и пуская слюну, нараспев блеяла:

- Спа-а-а-си-и-и-бо, лю-ю-ю-ди до-о-о-брые!

При этом она изображала приступ недержания мочи, и у ее ног образовывалась лужица. И тогда люди добрые снова лезли за кошельками и бумажниками и делали свои пожертвования повторно, на этот раз пихая деньги в подставленную Леночкой чумазую ладошку.

Поезд останавливался на станции. Парочка переходила в другой вагон. Нищенское шоу продолжалось.

Запаса мочи у Леночки хватало как раз на все вагоны одного поезда. Для пополнения запаса Стасик всегда носил с собой за пазухой резиновую грелку, наполненную пивом. Когда мочевой пузырь Леночки полностью опустошался, они отходили на какой-нибудь станции в укромное местечко, и Леночка пополняла запасы жидкости, чтобы достойно исполнять приступы недержания мочи.

Известно, что в метро в основном ездят одни и те же люди, ну, там, на работу, с работы. Поэтому, попрошайничая в метро, важно было не перегнуть палку, не намозолить глаза. Простота хороша тогда, когда ее немного, когда она ненавязчива. Из этих соображений парочка работала вахтовым методом. Неделя - в метро, неделя - на улице.

На улице тоже было интересно. Попрошайки выбрали место в одном из подземных переходов рядом с крупным универмагом. Народу всегда много, в основном приезжих, что и было на руку. Здесь Стасик и Леночка пользовались другим методом работы.

Внешние атрибуты были те же самые, иной была сама методика попрошайничества. Здесь они ничего ни у кого не просили. Стасик играл на самодельной дудочке, а Леночка своим писклявым голоском пела песню про тучи. Вот и все. Таким нехитрым способом они с успехом провоцировали прохожих на мелкую благотворительную деятельность.

Если вникнуть в деятельность Стасика и Леночки, не принимая во внимание их коммерческий интерес, то со всей серьезностью можно признать, что они занимались богоугодным делом.

Действительно, своей незатейливой клоунадой они вызывали у окружающих только положительные и, возможно, давно забытые чувства - жалость, сострадание, милосердие и т.п. К примеру, бросит какой-нибудь дядька в шапку двести рублей, а потом целый день ходит гордый от своего поступка - вот, мол, я какой добрый, бедным помогаю, - и сам себя уважает за это. А ведь мог бы эти деньги пропить или